Ида Мовсесян: «Чем сетовать на мрак, зажги свечу!»
Ида Аветовна Мовсесян была одним из самых замечательных преподавателей Ереванского медицинского института. Она принадлежит к тому поколению ученых, которые учились у выдающихся основателей медицинской науки в Армении и продолжали их дело уже во второй половине прошлого века. Ида Аветовна проработала на кафедре нормальной физиологии Ереванского медицинского института долгие годы, воспитав не одно поколение врачей и ученых-медиков. Все они вспоминают ее с бесконечным восхищением, любовью и благодарностью.
ЛИЧНОСТЬ
Вот как в своих воспоминаниях пишет об Иде Аветовне коллега по кафедре, Луиза Григорян: «В первую очередь об Иде Аветовне говорили как о красивой женщине, затем следовали эпитеты – эрудированная, интеллигентная, очаровательная. Но самыми потрясающими у нее были глаза: большие, выразительные, синие как Севан, в которых собеседник моментально добровольно тонул. У нее был нежный, чарующий голос. В Иду Аветовну нельзя было не влюбиться. Ей посвятил много стихотворений Ованес Шираз, который в молодости был безответно в нее влюблен».
Бывшие студенты Иды Аветовны – преподаватели, врачи, ученые – неизменно говорят о ней как об уникальной личности. Левон Мкртчян, иностранный член Российской академии наук, заслуженный деятель науки Армении, рассказывает: «В 1956 году я был студентом Иды Аветовны, поистине лучезарной женщины, преподавателя, привившего нам любовь не только к своему предмету, но и к науке в целом. Она сочетала редкую красоту и ум. Мы считали ее молодым профессором, хотя потом оказалось, что она еще только начинала работать над своей диссертацией. Ее знания, научный авторитет, ее речь были на чрезвычайно высоком уровне. Природа наградила Иду Аветовну особой привлекательностью и интеллектом. Она унаследовала красоту, ум и душевное благородство от своей матери, Варвары Тумановны Габриелян. Варвара Тумановна, будучи одним из организаторов патологоанатомической научной школы в Армении, почти 40 лет возглавляла кафедру, была блестящим лектором и педагогом, превосходным диагностом».
Заведующая кафедрой медицинской химии Ереванского медицинского университета, профессор Магда Мелконян вспоминает: «В вузах мы не только изучаем определенные предметы. Мы учимся жизни, тому, кем мы хотели бы стать. Ида Аветовна была для нас примером во всем; мы слушали ее, впитывая каждое слово. Старались прочесть те книги, которые она нам советовала, пойти на концерт, выставку или театральную постановку, о которых она нам рассказывала. Мы хотели следовать за ней, походить на нее. Достичь этого, конечно, было невозможно, но любовь и уважение к ней остались на всю жизнь…
В своих стихотворениях поэт Ованес Шираз обращался к Иде как к неземному существу («աստվածուհի»). Именно так воспринимали Иду Аветовну и мы: казалось, обычные человеческие мерки были к ней не применимы…»
Ж И З Н Ь
Ида Аветовна Мовсесян родилась 29 декабря 1922 года в Ереване. Она писала о родителях: «В годы страшной резни в Баку (1918-19 годы) родители матери нашли приют у семьи отца. Они их прятали у себя, помогли выжить. Отец влюбился в маму и сделал предложение. Вскоре после этого они переехали в Ереван.
Мама была изумительно красивой: строгой, немного холодной аристократической красотой. У нее были длинные каштановые волосы, большие миндалевидные глаза, высокий гладкий лоб и очень красивые, с надломом, брови».
Ида училась в школе имени Крупской, как ее тогда называли, «показательной». В школе Ида была окружена всеобщей любовью. Одноклассница вспоминает первое впечатление от встречи с ней. Вошла довольно высокая девочка, с поразительно белой кожей, большими синими грустными глазами, каштановыми волосами. Она казалась существом из «иного мира». Все сразу потянулись к ней. Так как Ида параллельно училась в музыкальном училище, она часто играла на школьных концертах, аккомпанировала друзьям, иногда пела сама. Друзьям особенно запомнился романс «Соловей» Алябьева в ее исполнении. Любовь к музыке сохранилась у Иды на всю жизнь. Она прекрасно играла, часто садилась за пианино и в зрелом возрасте. Играла и для себя, и для гостей, а иногда, в темные годы блокады, устраивала мини-концерты по телефону – чтобы поднять настроение кому-то, кто сидит в темноте, внести музыку и в другую семью.
В 1940 году, после окончания школы Ида поступила на русское отделение филологического факультета Ереванского государственного университета. После первого курса, когда началась война, она посчитала, что в такое время должна быть готова оказывать реальную помощь, и решила стать врачом. Она пришла к декану филологического факультета Мкртичу Мкряну и сказала, что собирается забрать дела. Он не захотел отпускать отличную студентку и даже пригрозил: «Вот уйдешь от нас, в мединститут не поступишь, вернешься, я не приму!» И тем не менее, Ида настояла и – поступила. В медицинском институте преподавали специалисты, о которых она впоследствии писала: «Превосходные преподаватели, ученые – золотой венец нашей элиты, гордость и слава нашего народа. Многие из них, получив прекрасное образование в России и за рубежом, имели возможность устроить свою судьбу в гораздо более благоприятных условиях, но они предпочли вернуться в свою страну».
Во время каникул Ида работала вожатой в санатории для эвакуированных детей в Норке. По ночам дети, видевшие бомбежку и поэтому боявшиеся темноты, один за другим прибегали в ее комнату и «облепляли» ее со всех сторон. Ида рассказывала им сказки, стараясь успокоить, пока все не засыпали.
На третьем курсе института Ида заболела тяжелой формой брюшного тифа, после которого долгое время не могла ходить. Только к концу войны в ее состоянии наметился перелом. Ида начала постепенно ходить благодаря лечению на курорте Арзни. Молодой организм и воля к жизни брали свое, и вскоре все было позади. Она окончила медицинский институт и в том же, 1948 году, вышла замуж.
Ее муж, Армен Рубенович Тонян, тоже был неординарным человеком. Когда началась война, он оставил учебу на последнем курсе Московского института легкой промышленности и ушел добровольцем на фронт. Затем он окончил Военно-воздушную академию имени Жуковского и должен был стать военным летчиком, но война закончилась раньше, чем он успел вернуться на фронт. Вернувшись в Армению после демобилизации, Армен Тонян начал работать в сфере легкой промышленности. В 27 лет он стал директором обувной фабрики, потом директором большого комбината, затем министром легкой промышленности Армении. Современники запомнили Армена Тоняна как харизматичного лидера, прекрасного организатора и кристально честного человека. В годы, когда он был министром легкой промышленности, армянские ковры, обувь, трикотаж стали пользоваться особым спросом не только в Армении, но и во всей стране.
С 1950 года Ида Аветовна преподавала на лечебном, педиатрическом, стоматологическом факультетах медицинского института, ведя практические занятия и читая лекции. Она очень любила свой предмет, считала физиологию наукой, открытой для широких обобщений. Луиза Григорян вспоминает: «Ида Аветовна была очень образованной и на лекциях иногда делала отступления в область литературы, живописи, кино, связывая сугубо медицинские явления с широким толкованием жизни. Это было отходом от школярства, тем более что она видела в студенте оппонента в споре и поощряла обмен мнениями».
Студенты тянулись к ней, восхищались ею и старались вовлечь в свою студенческую жизнь. В институте организовали студенческий клуб под названием «Институт культуры», которым стала руководить Ида Аветовна. На этих встречах всегда было интересно и весело. И при этом, она ненавязчиво давала своим ученикам уроки человеческой и медицинской этики. Она не декларировала прописных истин, а всем своим поведением и отношением к действительности показывала пример глубочайшей интеллигентности, такта, уважения к человеку, а также высочайшей порядочности, даже в мелочах.
Под обаяние ее личности люди попадали мгновенно и – навсегда. Самые разные – и легкие в общении, и замкнутые, и иронично-критичные. Ее чудесная, чуть застенчивая, улыбка сразу располагала к себе. От нее исходила какая-то умиротворяющая и, в то же время, воодушевляющая сила. Она умела без слов почувствовать другого человека, поддержать и вселить веру в свои силы. Ее любовь, ее участливость, неподдельная душевность давали ощущение безопасности и защищенности всем, кто ее окружал, и особенно ее близким, которых она любила беззаветно.
С Т И Х И
В поэтических сборниках Ованеса Шираза разбросаны десятки стихотворений, посвященных Иде. Они встретились в 1946 году в санатории Арзни. 32-х летний Шираз влюбился в 23-х летнюю Иду и пронес это чувство через всю свою жизнь. Ида относилась к поэту с почтением, высоко ценила его талант, но не отвечала взаимностью.
Так как она владела и армянским, и русским языком в совершенстве, то иногда помогала Ширазу с переводами. Так, она сделала подстрочный перевод «Демона» и отредактировала его перевод «Песни о купце Калашникове» Лермонтова. Шираз посылал Иде свои наброски с просьбой оценить их и внести правки:
«Ընկե՛ր Իդա,
Ահա ուղարկում եմ անմահ «Կալաշնիկովի երգը», որ թարգմանել եմ մեծ սրտով. կնշանակե հնարավոր էին սխալները, նամանավանդ որ իբրև ռուսալեզվագետ ես դեռ մինչև օրս օրոցքի մանուկ եմ... Կուզենայի՞ր արդյոք, որ իմ գրական թշնամիները ժանիք չունենային այս իմ պոեմի նկատմամբ – եթե այո` ուրեմն կխնդրեի մեծ մտքով վերացնեիք վրիպումներս:
Հովհաննես Շիրազ
Հ.Գր.
Միաժամանակ կուզենայի խնդրել, որ տողացի թարգմանությունը կատարեիք «Դեմոնի» (եղավ կատարյալ ռուսերեն…), քանի որ մի ժամանակ խոստացել էիք…»
Несмотря на неразделенность чувства, а возможно и благодаря этому, Шираз пронес любовь к Иде, своему источнику вдохновения, через годы, и даже через 30 лет посвящал ей стихи. После смерти поэта, выполняя его волю, племянница Шираза принесла Иде Аветовне стихотворные сборники, надписанные его сестрой Маник:
«Եղբորս Աստվածուհուն` Իդային` առողջ ու առույգ ապրելու մաղթանքներով: … Տարիների մեջ եղբայրս քայլեց Ձեր աչքերի հետ և Ձեր աչքերը փնտրելով: Նրա ցանկությամբ Ձեզ եմ նվիրում այս գրքերը: … Նրա յուրաքանչյուր սիրո երգի մեջ կտեսնեք Ձեզ` բանաստեղծի մեծ սերը»:
Мы предлагаем вниманию читателя некоторые из стихов Ованеса Шираза, посвященных Иде Мовсесян.
Ս Ե Ր
Իդային
Աչքերդ կապույտ, երկինքն էլ կապույտ,
Չգիտեմ երկինքը վա՞րն է, թե՞ վերը,
Ապշել է ինքը երկինքն էլ կապույտ՝
Չգիտե ինքը վա՞րն, թե՞ վերը…
/ Հատընտիր, 1954, էջ 49/
****************************************
/Իդային/
Մի՞թե աստված է պատժել պոետին,
Որ թեկուզ պաշտեն, բայց չմոտենան,
Որ ընկնեն գիրկն էլ ամենահետին, -
Ինձ հեռվից սիրեն, ա՜խ հեռվից միայն:
Բայց թող ինձ աստված ծնած չլիներ,
Որպես ողջ հայոց պառնասի արքան,
Միայն թե դու ինձ սիրեիր, իմ սեր,
Միայն թե գիրկս գայիր հավիտյան:
/Քնար Հայաստանի, 1974, էջ 79/
**************
Նորած Հներգություն
/Սիրերգ/
Իդ.-ին
Որսկան լինես ձմռան մթին լեռներում,
Քեզ տուն կանչող տնակ լինեմ՝ քո ճամփին,
Գաս՝ տաքանամ ես քո մրսած ձեռներում,
Օջախ դառնաս դու իմ սառած խրճիթին:
Ծարավ լինես՝ աղբյուր լինեմ շուրթերիդ,
Քաղցած լինես՝ համբույրս հաց դառնա քեզ,
Պարտեզ լինես՝ ես ցող լինեմ վարդերիդ,
Ես ջուր դառնամ՝ թե դու կանգնած ջաղած ես:
Աստղիկ լինես՝ վահագնանամ իմ սիրով,
Հրեշտակվես՝ գիրկս բերեմ անհունից,
Անապատվես՝ օազիսվեմ վարդերով, -
Արմավենիս ծաղկեցնեմ քո ձյունից…
Լինեմ ես քեզ արքայական ծիրանի՝
Լինես թեկուզ մի որբ հովիվ՝ ինձ հանգես,
Աղքատ լինես՝ քեզ թագ լինեմ արքենի՝
Խելքիդ նման ինձ գլխին միշտ պահես:
Գերեզմանվես… կյանք ու շունչ տամ քեզ նորից,
Հիսուսի պես՝ ամենազոր իմ սիրով, -
Դժոխք ընկնես՝ քեզ դուրս բերեմ ժխորից,
Ոտքդ գրկեմ դրախտի ողջ վարդերով:
Ախ, չէ, քնքուշ գուլպա լինես քո ոտին՝
Ձմռան մեջ էլ գարուն բերեմ ոտիդ տակ,
Դու արժան ես անգամ աստծո կարոտին,
Երբ կույս գիրկս կույս գաս, իմ կույս հրեշտակ:
/Քնար Հայաստանի, 1974, էջ 65-66/
***************************
/Սոնետ/
/Իդայի մորը/
Ինչո՞ւ, ինչո՞ւ ես ծխում այդպես համր գաղտնավիշտ,
Ի՞նչ հոգսեր կան քո հոգում, ի՞նչ վիշտ ունես, իմ հոգի,
Որ ծխում ես մտախոհ, մտածմունքիս նման միշտ,
Կինն էլ ծխե, ախ, այն էլ մայրն իմ սիրած եղնիկի:
Ո՞ւմ կորած բախտն է արդյոք քեզ հոգսերի մեջ սուզել,
Թե՞ իմ մասին է խորհում քո ծխախոտն այրվելով,
Ախ, սիրածիս սիրած մայր, ի՞նչն է արդյոք քեզ հուզել, -
Բա՞խտը նրա, ում ձեռքից սիրտս է լալիս ժպտալով:
Ա՜խ, մի ծխիր, մի ծխիր, թող ես ծխեմ, ես ծխեմ,
Քանզի իմ սիրտն է այրում քո եղնիկը բախտավոր:
Քո եղնիկը ինձ տաս՝ վարդերի մեջ կպահեմ:
Վարդերի մեջ իմ սրտի, տաք սրտի մեջ իմ այս խոր,
Վարդերի մեջ կպահեմ, որ վարդ մնաս ծիծաղկոտ,
Եվ կանացի շուրթերիդ էլ չտեսնեմ ծխախոտ…
/Քնար Հայաստանի, 1974, էջ284 /
******************************************
Իդային
Սիրող պատանու ցնորքի նման
Չեմ երդվում, թե քեզ աստղեր կբերեմ,
Քեզ աստղերի տեղ աչքերս կտամ,
Միայն թե թողնես աչքերդ համբուրեմ:
Բայց, ա~խ, աչքերդ էլ հեռու են այնքան,
Վշտիս պես մոտիկ, հույսիս պես հեռու ,
Այնքան են հեռու, որ գեթ մի վայրկյան
Հույս չկա անհաս բախտիս հասնելու:
Ու ոչ կարող եմ վշտիս դիմանալ,
Ոչ անհույս հույսի խոստմանն համբերել,
Ա~խ, հույսի մեջ էլ անհույս եմ դարձյալ`
Մի՞թե կարող եմ աստծուն համբուրել…
(Քնար Հայաստանի, 1964, էջ 192)
****************************
(Ի-ին)
Սիրով եկա ես աշխարհ,
Անցան ցնորք ու խոստում,
Սերս եկավ խելագար,
Երգս եղավ իմաստուն…
Քեզ տեսա, ավա՜ղ, քո մանկիկի հետ,
Ասես իմ քայլող արցունքը տեսա,
Մանկիկդ՝ սիրույս քայլող վերջակետ,
Իր ոտքով հույսիս գերեզմանն հասա:
Ա՜խ, չէ, մանկիկդ՝ արցունքս քայլող,
Սիրույս պես անմեղ լոկ հույսս մարեց,
Մինչ սերս՝ որպես աստղիկը փայլող,
Քեզ պիտի վառե, ինչպես ինձ վառեց:
Պիտի հասցնեմ անունս ականջիդ,
Պիտի մեծ լինեմ, իմ աստղից էլ մեծ,
Որ քեզ էլ վառեմ փառքով իմ վճիտ,
Ինչպես ինձ, Իդա, դրժումդ վառեց…
Պիտի ազգե-ազգ ծիածան հյուսեմ,
Դու ցեխն ես գցել ոչ թե խենթ մի քար,
Այլ այն ադամանդն՝ աստղից էլ վսեմ,
Որ գոհարների գոհարն էր, գոհար:
Էլ չեմ հավատում սիրո աստըծուն,
Ա՜խ, վերջին սիրո երգիչն եմ վերջին,
Պիտի հասցնեմ ինձ Նարեկացուն,
Որ չքրքջաս՝ «աշուղ իմ չնչին»:
Պիտի անճարս՝ հանճարեղ դառնամ,
Աստղերից պիտի կույսեր ցած բերեմ,
Որ հեռվից հեռու վիշտդ իմանամ,
Գեթ ականջովս խանդդ… համբուրեմ:
Որ լուսամուտից միշտ նայես վրաս՝
Ամպերից թաքուն նայող լուսնի պես,
Թեկուզ լուսնի պես իմ գիրկը չգաս,
Միայն թե լսեմ, որ ինձ կխանդես…
(Քնար Հայաստանի, 1964, էջ 14)
******************************
Կսիրեիր ինձ, Իդա,
Թե Վարդուհի լինեիր,
Կդառնայիր մարգարտյա՝
Թե Մարգարիտ լինեիր:
Թե լինեիր Վարդիթեռ՝
Չէիր թողնի ինձ անտեր,
Թե լինեիր Աղավնի,
Թե դառնայիր Ծովինար՝
Սերդ աչքս չէր հանի,
Բախտս գիրկս կմնար,
Թե լինեիր Վանուհի,
Թե լինեիր Նռանե,
Թե լինեիր Սրբուհի,
Թե լինեիր Գայանե,
Թե լինեիր Արաքսի,
Թե լինեիր Լուսինե՝
Թեկուզ վիշտը Մասիսի
Էլ իմ գլխին չէր ձյունե:
Կսիրեիր ինձ, Իդա,
Թե լինեիր Վարդուհի,
Կպաշտեիր, հավատա,
Թե դառնայիր Հայկուհի:
……………………………
Թե դառնայիր Անահիտ՝
Չէիր դավե ինձ երբեք,
Կմնայիր միշտ գահիդ,-
Ինձ կասեիր «գիրկս եկ»:
Թե լինեիր դու Աստղիկ՝
Չէիր թողնի ինձ մթնում,-
Կդառնայիր գեղեցիկ
Աստվածուհիս իմաստուն:
/Քնար Հայաստանի, 1974, էջ 73 -74/
******************************
Իդա, ինչո՞ւ է անունդ …Իդա,
Թե դու քույրն էիր իմ հայոց բարդու,
Բույրն էիր հայոց ծաղկի մարգարտյա,
Թե երազն էիր ինձ նման մարդու:
Դու շուշանն էիր, էլ ի՞նչ ատրուշան,
Բույրն էիր իմ սուրբ գինարբու ծաղկի,
Այս ինչո՞ւ դարձար սև թրաշուշան,
Ինչո՞ւ չդարձար Նվարդն իմ կյանքի:
/Քնար Հայաստանի, 1974, էջ 377/
****************************
Անցել է, Իդա, երեսուն տարի,
Բայս դեռ սիրատանջ հույսս չի սառել,
Ճակտիս ողորկն էլ կնճիռ է դառել,
Բայց դեռ նման եմ խենթ սիրահարի:
Հապա ինչո՞ւ է քո սերը սառել,
Ինչո՞ւ գեթ գիշերն ինձ չես անրջում,
Ու, թե դու միայն ինձ էիր տենչում՝
Ինչո՞ւ ես այժմ դռնե դուռն ընկել…
/Քնար Հայաստանի, 1974, էջ 380/
********************************
Ինչքան էլ, հանկարծ, հանդիպենք անփույթ՝
Նորից են ժպտում աչքերդ կապույտ,
Կարծես, ծովի պես, չունեն իրենց տակ
Աչքերդ՝ հույսիս նավերը՝ խորտակ:
Եվ դեռ իմ դառըն հուշերի ծովում
Նորից եմ մեղսոտ աչերիդ գերվում, -
Ա՜խ, դաս չի առնում սիրտս վշտերից՝
Նորից եմ խաբվում… խաբող աչերից…
…………………………………………………
Ժպտուն աչերիս դու մի հավատա, -
Սիրտս՝ արցունքի լիճ է մարգարտյա:
/Քնար Հայաստանի, 1974, էջ 58/
**********************************
Երդմնական
Առ իմ աստվածուհի
Իդան…
Կանգնած եմ ահա Մասիսի դեմ`
Օ~, վաղո ՜ւց, վաղո ՜ւց ժայթքել է նա,
Սիրտս հորդում է, պիտի ժայթքեմ,
Ժայթքելու հերթը իմն է, ահա:
Բայց հառաչանքս պիտի ժայթքի,
Մարգարտալացով իմ մեծ ոգու,
Եվ հուր թեվերով Սիմուրղ Հավքի
Իմ լավայի մեջ ճախրում ես Դու՛,
Իմ երդումի մեջ, իմ վշտի մեջ…
/Անտիպ գործերից/
Текст: Марика Тонян