Загрузка
Информация
X
— С ранних лет я поняла, что у меня есть музыкальный талант, чего не было, скажем, у моих сестер. Успехов в других предметах у меня в школе не было. Я постоянно говорила маме, что мой путь — это музыка. Ни один концерт в школе не обходился без моего участия. Я пела в Хоре имени Александра Спендиарова в Алеппо. В десятом классе у нашего хора были гастроли в Ереване. Мне тогда было около семнадцати. Как-то мы проезжали мимо консерватории и услышали оперные голоса. Я смотрела на это здание с таким упоением и говорила себе: «Будет у меня такое счастье учиться в этом заведении?» Через год я стала студенткой Ереванской государственной консерватории им. Комитаса.
— Я поступила в класс лучшего педагога вокала не только в Армении, но и во всем Советском Союзе — Татевик Сазандарян. Я понравилась ей внешне, что было важно для нее. Она считала, что оперная певица должна обладать определенными внешними данными. Узнав, что я хочу учиться на вокальном отделении, сразу же выбрала меня. Я сильно расстроилась. С детства мы в Сирии знали только одну армянскую оперную певицу — Гоар Гаспарян, и я мечтала попасть к ней в класс. Я понятия не имела, кто такая Татевик Сазандарян. Помню, как заметив недовольное выражение моего лица, рядом стоящие сказали: «Ты должна благодарить Бога, что тебя выбрал лучший педагог».
— Через год я поняла, что это за счастье учиться у Татевик Сазандарян. Я проучилась у нее девять лет. Она не только была моим педагогом, но и семьей в Армении. Это было увлекательное путешествие. Во время учебы я была единственной студенткой из диаспоры, которая выступала с оперными ариями на большой сцене. Я горда за те годы и везде, где бы я не выступала, всегда говорю о своем педагоге. В каждом городе я захожу в консерваторию и разговариваю с директорами, слушаю их учеников. Нигде не находила профессора лучше моего. Всемирно известные Асмик Папян, Асмик Ацагорцян, одним словом, все самые знаменитые — это ученики Татевик Сазандарян.
— Прошло несколько лет, и я тайком зашла в класс к Гоар Гаспарян. Тогда и поняла, что быть великой певицей и хорошим педагогом— не всегда одно и то же.
— В 1983 году из Еревана вернулась в Сирию, хотя Татевик была категорически против. Первый мой концерт состоялся в 1985 году. И на это выступление я пригласила моего профессора из Еревана. Никто не верил, что Сазандарян прилетит. С того дня все началось. Сейчас я могу сказать уверенно, что на всем Ближнем Востоке я создала школу вокала.
— Мой первый концерт знаменателен тем, что сразу же после первых минут моего выступления переполненный зал начал смеяться. Для них это было дико: что-то такое, что очень сильно отличалось от их обычных представлений о пении. Но я продолжила петь, и через два часа уже все стоя аплодировали мне и несли цветы. Это была первая и главная победа. Потом мои ученики начали выступать по всему миру. И как-то в итальянской опере жена нашего президента Асма аль-Асад перед выступлением моих учеников прочла в брошюре «Педагог — Аракс Чекиджян, Сирия». После возвращения в Сирию она сразу предложила мне возглавить Дамасский дом оперы. Так я проработала восемь лет в Дамаске. До этого я создала школу в Алеппо и воспитывала лучших арабских певцов. В жизни все мои вопросы я решала сама, никогда не обращалась за помощью, не стучала в двери. Я очень уверенный в себе человек. Этому я научилась у моего педагога.
— Сейчас я работаю со знаменитой арабской певицей Мажидой аль-Руми. До этого мне рассказывали, что она не любит армян. Как-то
певица зашла в мою школу и, услышав музыку Комитаса, сказала: «Я хочу петь эту музыку». Я ответила, что армяне не очень хорошо ее воспринимают, так как она очень грубо о нас говорит. Мажида начала сильно переживать, говоря о том, что ее слова неправильно трактовали. Я предложила ей спеть армянскую песню к столетию Геноцида, и отметила, что это будет лучшим извинением. Она согласилась. Потом Мажиду пригласили в Армению.
— Я горжусь тем, что все знаменитости обучаются по моей методике. Многие педагоги в арабском мире меня не воспринимали серьезно, говорили: «Кто она такая? В Интернете о ней ничего нет». Я ничего не понимаю в компьютерах. В этом плане мои дочки сильно помогают мне. Но прошло время, и все возмущающиеся извинились передо мной. И многие знаменитости, которые учились у великих людей, приходили ко мне, чтобы продолжить обучение. Это не просто гордость, это доказательство, что моя техника верна.
И я горжусь тем, что в Сирии именно моими усилиями был создан классический оперный театр.
— Я могу сказать, что я лучшая, поэтому и востребованна. За две недели я могу сделать то, чего остальные за всю жизнь не достигнут. Про меня говорят, что я могу заставить петь даже корову.
— Все зависит от внутренней силы и желания учиться. По рекомендации Татевик Сазандарян я продолжила учебу в Италии. Не хотела останавливаться. Однажды в Сирию пригласили самых великих в мире оперных певцов и певиц. Дирижер и в то время художественный руководитель театра «Ла Скала» Риккардо Мути и его жена спросили о том, как я создала все это в Сирии. Я объяснила, что я армянка и училась всему в Армении, и что это все — заслуга моего педагога Татевик Сазандарян. Мои студенты занимают первые места на всех международных конкурсах. Нигде нет такой школы. Я везде побывала и даже работала по несколько лет в разных местах — имею огромный опыт.
— Из Айнтапа.
— Это имя принадлежало моей прабабушке, оно у нас в роду очень распространенное. Прабабушка была уникальной. Во время переселения из Западной Армении в Сирию она помогала матушке Бюлль раздавать помощь детям-сиротам. Так называли эстонскую миссионерку Анну Хедвиг Бюлль за ее помощь, доброту и отвагу, проявленную в отношении армянских детей-сирот, лишившихсявсего во время Геноцида в Османской империи. Она посвятила всю свою жизнь этим детям. Так и моя прабабушка все отдавала чужим, домой не приносила ничего. Это показатель ее честности и справедливости.
— Классика — это уровень. Но и остальные жанры тоже неплохие. Есть такие великие представители, например, Умм Кульсум — египетская исполнительница классических арабских песен, самая выдающаяся в арабском мире. Она великая, пела до самой смерти, до семидесяти лет. Представьте, что даже решили проверить ее голосовые связки, так как было странно, что женщина поет в таком возрасте. Но если человек обладает техникой пения, то проблем не бывает. Тело поет, и если ты здоров, то можешь петь в любом возрасте. В арабском мире я являюсь продолжательницей ее школы. Я очень уважаю ее и всегда говорю о ней. Но жаль, она не делилась своей техникой. Мне нравятся исполнители золотой эпохи арабской музыки, в том числе Асмахан, Нур Эль-Худа, Нажах Салам, Абдуль Халим, Абдуль Ваххаб.
— Пуччини и Беллини, Рахманинов, партии Нормы, Аиды, мадам Баттерфляй…
— Я работала двадцать лет в Алеппо, а потом, после знакомства с первой леди, я переехала в Дамаск и работала восемь лет до начала ужасных событий в стране. Сейчас временно живу и работаю в Бейруте, так как мои дети живут здесь.
— Да, это тоже от моего педагога. Оперная певица должна следить за тем, как сидит, как и что говорит. Быть оперной певицей — каждодневный труд. А хорошие манеры — это часть моей профессии.
Аракс Чекиджян: «Быть оперной певицей — каждодневный ТРУД»
Женский портрет / Восьмая нота / 15.10.2017
Аракс Чекиджян завораживает своей улыбкой и теплотой с первых минут общения. Проработав восемь лет над возрождением Дамасского дома оперы, Аракс поняла, что только опираясь на местных исполнителей, воспитанных в Национальной консерватории в Дамаске, можно возродить оперу в стране.
В 1983 году она закончила Ереванскую государственную консерваторию им. Комитаса и вернулась в Алеппо. Отпускать невероятно талантливую восходящую звезду из Армении никто не хотел, в том числе и ее педагог Татевик Сазандарян. Но Аракс вернулась в Алеппо. Обладая чистым, прозрачным по звучанию лирико-драматическим сопрано, она стала первой оперной певицей Сирии.
В 1991 году Аракс представляла Сирию на Международном художественном фестивале «Апрельская весна» в Пхеньяне и была удостоена золотой награды. Позже ее стараниями в Сирии была основана школа классического оперного пения. Она привыкла быть первой и вести за собой своих учеников. Уже более двадцати лет Аракс занимается преподаванием оперного вокала, а ее подопечные выигрывают международные конкурсы и фестивали по всему миру.
В связи с тяжелой ситуацией в Сирии на данный момент Аракс Чекиджян вместе с семьей временно живет в Ливане и продолжает преподавать.
— Когда вы поняли, что опера — ваша жизнь?
— С ранних лет я поняла, что у меня есть музыкальный талант, чего не было, скажем, у моих сестер. Успехов в других предметах у меня в школе не было. Я постоянно говорила маме, что мой путь — это музыка. Ни один концерт в школе не обходился без моего участия. Я пела в Хоре имени Александра Спендиарова в Алеппо. В десятом классе у нашего хора были гастроли в Ереване. Мне тогда было около семнадцати. Как-то мы проезжали мимо консерватории и услышали оперные голоса. Я смотрела на это здание с таким упоением и говорила себе: «Будет у меня такое счастье учиться в этом заведении?» Через год я стала студенткой Ереванской государственной консерватории им. Комитаса.
— Расскажите, как поступили в консерваторию, у кого учились?
— Я поступила в класс лучшего педагога вокала не только в Армении, но и во всем Советском Союзе — Татевик Сазандарян. Я понравилась ей внешне, что было важно для нее. Она считала, что оперная певица должна обладать определенными внешними данными. Узнав, что я хочу учиться на вокальном отделении, сразу же выбрала меня. Я сильно расстроилась. С детства мы в Сирии знали только одну армянскую оперную певицу — Гоар Гаспарян, и я мечтала попасть к ней в класс. Я понятия не имела, кто такая Татевик Сазандарян. Помню, как заметив недовольное выражение моего лица, рядом стоящие сказали: «Ты должна благодарить Бога, что тебя выбрал лучший педагог».
— Когда вы осознали, что вам повезло с педагогом?
— Через год я поняла, что это за счастье учиться у Татевик Сазандарян. Я проучилась у нее девять лет. Она не только была моим педагогом, но и семьей в Армении. Это было увлекательное путешествие. Во время учебы я была единственной студенткой из диаспоры, которая выступала с оперными ариями на большой сцене. Я горда за те годы и везде, где бы я не выступала, всегда говорю о своем педагоге. В каждом городе я захожу в консерваторию и разговариваю с директорами, слушаю их учеников. Нигде не находила профессора лучше моего. Всемирно известные Асмик Папян, Асмик Ацагорцян, одним словом, все самые знаменитые — это ученики Татевик Сазандарян.
— А к Гоар Гаспарян больше не тянуло?
— Прошло несколько лет, и я тайком зашла в класс к Гоар Гаспарян. Тогда и поняла, что быть великой певицей и хорошим педагогом— не всегда одно и то же.
— И после учебы вы вернулись в Сирию…
— В 1983 году из Еревана вернулась в Сирию, хотя Татевик была категорически против. Первый мой концерт состоялся в 1985 году. И на это выступление я пригласила моего профессора из Еревана. Никто не верил, что Сазандарян прилетит. С того дня все началось. Сейчас я могу сказать уверенно, что на всем Ближнем Востоке я создала школу вокала.
— Были у вас тогда сомнения, или вы были уверены, что все получится?
— Кто может создать школу? Тот, кто уверен в своих силах, тот, кто знает, что имеет достаточную базу. Человек может учиться в самой знаменитой консерватории, у самых великих профессоров, но не иметь внутри достаточной уверенности для того, чтобы открыть свою школу. Это ведь кроме мастерства и знаний еще и умение отдавать все то, чему щедро тебя научили твои педагоги. Не каждый может делиться. Я отдаю точно так же, как и мне отдавали.
— А как вам удалось распространить оперное искусство в Сирии? Ведь это новое искусство для них?
— Мой первый концерт знаменателен тем, что сразу же после первых минут моего выступления переполненный зал начал смеяться. Для них это было дико: что-то такое, что очень сильно отличалось от их обычных представлений о пении. Но я продолжила петь, и через два часа уже все стоя аплодировали мне и несли цветы. Это была первая и главная победа. Потом мои ученики начали выступать по всему миру. И как-то в итальянской опере жена нашего президента Асма аль-Асад перед выступлением моих учеников прочла в брошюре «Педагог — Аракс Чекиджян, Сирия». После возвращения в Сирию она сразу предложила мне возглавить Дамасский дом оперы. Так я проработала восемь лет в Дамаске. До этого я создала школу в Алеппо и воспитывала лучших арабских певцов. В жизни все мои вопросы я решала сама, никогда не обращалась за помощью, не стучала в двери. Я очень уверенный в себе человек. Этому я научилась у моего педагога.
— С каким материалом и с кем из певцов вы на данный момент работаете?
— Сейчас я работаю со знаменитой арабской певицей Мажидой аль-Руми. До этого мне рассказывали, что она не любит армян. Как-то
певица зашла в мою школу и, услышав музыку Комитаса, сказала: «Я хочу петь эту музыку». Я ответила, что армяне не очень хорошо ее воспринимают, так как она очень грубо о нас говорит. Мажида начала сильно переживать, говоря о том, что ее слова неправильно трактовали. Я предложила ей спеть армянскую песню к столетию Геноцида, и отметила, что это будет лучшим извинением. Она согласилась. Потом Мажиду пригласили в Армению.
— У каждого педагога свой взгляд на обучение. Вас сразу приняли?
— Я горжусь тем, что все знаменитости обучаются по моей методике. Многие педагоги в арабском мире меня не воспринимали серьезно, говорили: «Кто она такая? В Интернете о ней ничего нет». Я ничего не понимаю в компьютерах. В этом плане мои дочки сильно помогают мне. Но прошло время, и все возмущающиеся извинились передо мной. И многие знаменитости, которые учились у великих людей, приходили ко мне, чтобы продолжить обучение. Это не просто гордость, это доказательство, что моя техника верна.
И я горжусь тем, что в Сирии именно моими усилиями был создан классический оперный театр.
— А чем вы можете объяснить свою востребованность?
— Я могу сказать, что я лучшая, поэтому и востребованна. За две недели я могу сделать то, чего остальные за всю жизнь не достигнут. Про меня говорят, что я могу заставить петь даже корову.
— Вы как-то говорили, что поют не голосом, а телом...
— Все зависит от внутренней силы и желания учиться. По рекомендации Татевик Сазандарян я продолжила учебу в Италии. Не хотела останавливаться. Однажды в Сирию пригласили самых великих в мире оперных певцов и певиц. Дирижер и в то время художественный руководитель театра «Ла Скала» Риккардо Мути и его жена спросили о том, как я создала все это в Сирии. Я объяснила, что я армянка и училась всему в Армении, и что это все — заслуга моего педагога Татевик Сазандарян. Мои студенты занимают первые места на всех международных конкурсах. Нигде нет такой школы. Я везде побывала и даже работала по несколько лет в разных местах — имею огромный опыт.
— Откуда ваши предки родом?
— Из Айнтапа.
— Почему Аракс?
— Это имя принадлежало моей прабабушке, оно у нас в роду очень распространенное. Прабабушка была уникальной. Во время переселения из Западной Армении в Сирию она помогала матушке Бюлль раздавать помощь детям-сиротам. Так называли эстонскую миссионерку Анну Хедвиг Бюлль за ее помощь, доброту и отвагу, проявленную в отношении армянских детей-сирот, лишившихсявсего во время Геноцида в Османской империи. Она посвятила всю свою жизнь этим детям. Так и моя прабабушка все отдавала чужим, домой не приносила ничего. Это показатель ее честности и справедливости.
— Что вы думаете о других жанрах музыки?
— Классика — это уровень. Но и остальные жанры тоже неплохие. Есть такие великие представители, например, Умм Кульсум — египетская исполнительница классических арабских песен, самая выдающаяся в арабском мире. Она великая, пела до самой смерти, до семидесяти лет. Представьте, что даже решили проверить ее голосовые связки, так как было странно, что женщина поет в таком возрасте. Но если человек обладает техникой пения, то проблем не бывает. Тело поет, и если ты здоров, то можешь петь в любом возрасте. В арабском мире я являюсь продолжательницей ее школы. Я очень уважаю ее и всегда говорю о ней. Но жаль, она не делилась своей техникой. Мне нравятся исполнители золотой эпохи арабской музыки, в том числе Асмахан, Нур Эль-Худа, Нажах Салам, Абдуль Халим, Абдуль Ваххаб.
— Кого вы пели, каким был ваш репертуар?
— Пуччини и Беллини, Рахманинов, партии Нормы, Аиды, мадам Баттерфляй…
— Как получилось, что вы попали в Ливан?
— Я работала двадцать лет в Алеппо, а потом, после знакомства с первой леди, я переехала в Дамаск и работала восемь лет до начала ужасных событий в стране. Сейчас временно живу и работаю в Бейруте, так как мои дети живут здесь.
— Вы всегда улыбаетесь?
— Да, это тоже от моего педагога. Оперная певица должна следить за тем, как сидит, как и что говорит. Быть оперной певицей — каждодневный труд. А хорошие манеры — это часть моей профессии.
Беседовала Анна Гиваргизян. Журнал «Жам». Осень 2015 г.