Ови Севумян – реформатор армянского театра
«Версия о том, что режиссура в армянском театре зародилась в советское время, оказывается несостоятельной. Нет, не на пустом месте начинала свою жизнь режиссура армянского советского театра».
Сабир Ризаев, монография «Режиссура в Армянском театре», 1968 год
Представление заканчивалось, и оно ему определенно понравилось. Постановка пьесы и игра актеров, по мнению большого театрального режиссера, заслуживала самой высокой оценки. Его охватывала огромная гордость за армянский театр, ведь сегодня в нем было все, за что он боролся всю жизнь: дисциплина, мастерство, талантливые актеры и режиссеры и, наконец, что особенно вдохновляло, у этого театра было будущее. Да, он увидел сегодня пьесу, поставленную и сыгранную на высочайшем уровне и, что самое главное, это все происходило не на чужбине… это была армянская сцена на армянской земле. Он в очередной раз бросил взгляд на зал, увидев неподдельные переживания на лицах зрителей, удовлетворенно и с облегчением выдохнул.
Опустился занавес, некоторое время зрители оставались в оцепенении, затем начали вставать со своих мест в знак особого уважения к мастерству, проявленному талантливой актерской труппой.
Несколько мгновений особенной театральной тишины, которую знает, каждый человек, хоть раз посетивший театр, далее звонкий топот выбегающих на сцену разгоряченных актеров, дружно держащихся за руки. Тишина длится еще быть может какие то доли секунд, азатем своды Армянского драматического театра им. Сундукяна сначала наполняются робкими «браво», а затем зал взрывается неистовыми овациями и восхищенными криками благодарных ценителей, на сцену летят цветы, из глубин зала то и дело появляются зрители с букетами, спешащие на сцену, чтобы вручить их своим кумирам, обнять, поцеловать и поблагодарить их за блестящую игру.
Актерская труппа продолжая держаться за руки,чередой низких поклонов благодарит восхищенную публику, затем уловив некоторое схождение на спад шума оваций, мелкими шагами отходит назад в робком намерении покинуть зал, но тут зритель с новой силой возобновляет аплодисменты не желая отпускатьактеров, страстно желая показать всей актерской труппе насколько чудесен был для них этот вечер.
«Да, хватит вам, полно, отпустите их, им надо отдохнуть», — подумал он, и в тот же момент, словно вняв его мыслям, труппа, забрав в охапку все цветы, наконец скрылась за занавесом. Публика начала неспешно покидать зал, при этом оживленно обсуждая увиденное и делясь впечатлениями об игре актеров. Зал опустел, и теперь у него была возможность всецелонасладится его камерностью и красотой, вновь почувствовать себя у сцены, снова уловить знакомые запахи и проникнуться чудной атмосферой театра, в очередной раз подняться на подмостки сцены и вновь испытать ни с чем несравнимые чувства огромной любви к сцене, которая красной нитью прошла через всю его, быть может короткую, но до краев наполненную любовью к искусству, жизнь.
Пройдясь по сцене, он остановился в самом ее центре, на мгновение задумался, бросил удовлетворенный взгляд на аккуратные ряды, заполненных еще совсем недавно, но теперь пустых зрительских кресел, с удовлетворением оглядел убранство зала, надел шляпу и спешно направился к выходу из зала. В элегантном пальто, гулко звеня своей тростью по мраморному полу фойе театра, он с интересом посмотрел на пожилую женщину работающую в гардеробе, которая выдавала каракулевую шубу даме лет сорока и диковинное, на его взгляд, пальто ее пожилому спутнику. Это были последние зрители, покидавшие театр, мужчина помог женщине надеть шубу, надел свое пальто, затем подождав пока женщина вдоволь пообщается с зеркалом, висящим напротив гардеробной, настойчиво подтолкнул ее к выходу, потеплее укутавшись в свой ярко-фиолетовый шарф перед тем как толкнуть тяжелую дверь и выйти на морозный воздух.
«Да надо сказать зимы в Ереване достаточно морозны, в отличии от моего родного Тбилиси» — подумал он. Пожилая гардеробщица прокричала что-то вслед проходящей мимо билетерше и тоже начала спешно собираться. Он внимательно посмотрел на эту женщину и вдруг согласился с высказыванием своего кумира Станиславского, что гардероб является очень важным аспектом театра. С этой мыслью он выскользнул из дверей театра на морозный воздух и продолжил свой путь.
«Моя короткая дорога в этом мире была пройдена не зря, армянский театр жив и он прекрасен и в том, что он живет и прогрессирует сегодня, определенно есть и моя заслуга», — подумал Мастер и исчез во мраке вечерней зимней улицы Еревана.
Всего одного года жизни не хватило ему, выдающемуся армянскому театральному деятелю Ованесу (Ови) Севумяну, чтобы отпраздновать рождение в Ереване первого в Армении национального театра, за открытие которого он так рьяно боролся в последние годы своей жизни. Петиции с предложением открытия Армянского национального театра, отправленные в 1919 году и адресованные правящей партии новой независимой Армении, быть может, наряду со стараниями других армянских деятелей искусства возымели свое действие, и в 1921 был открыт 1-й Государственный Театр Армении (нынешний драматический театр им. Сундукяна).
Он родился в 1878 году в городе Агулис (Нахиджеванская область), старинном армянском городе с развитой, по тем меркам, инфраструктурой, с большим обилием школ, церквей, библиотек, рынков.
Вот что пишет об Агулисе некий Мозалан Бек, после его посещения этого города в 1909 году:
«Вчера я побывал в армянском селе Айлис, расположенном неподалеку. И что я увидел? Кажется, даже глупцы бы обомлели. Прежде всего, я хочу сказать, что село это, словно ухоженный район Тбилиси. Красивые особняки, чистые улицы, много крупных и красивых мостов, множество школ, библиотек, читален, здания и сооружения просвещения с изумительным убранством. Клянусь Аллахом я оцепенел.
А людей вообще не узнать, словно только что прибыли из Франции, одежда, поведение, безукоризненная чистота (говоря о чистоте, имею в виду внешность людей, не подумайте чего-то иного). Воистину я был поражен…».
Еще с детства в характере Ови Севумяна выявлялась яркая предрасположенность к творчеству и литературе. В 1885 году маленький Ови переезжает в яркий, самобытный и колоритный Тифлис, где поступает на учебу в семинарию Нерсесяна-колыбель армянского творчества и кузницу признанных талантов армянской литературы и творчества.
В те годы Тифлис был признанным центром кавказского региона, и будучи важным транспортным узлом огромной империи на Кавказе. Находился на стыке культур различных народов. Шумные рынки с зазывалами, шальные и веселые кинто, люди, одетые в яркие и модные одежды, уличные торговцы, самобытные кабаки и харчевни, ремесленные мастерские, уникальная архитектура, обилие церквей наряду с мечетями и синагогами, старинные крепости, возвышающиеся над рекой Кура. Красивые мосты при давали Тифлису ни с чем несравнимый колорит. Богатейшая и насыщенная творческая жизнь города только способствовала развитию творческого потенциала юного Ови. Уличные представления самобытных актеров на старых площадях Тифлиса были его первыми творческими впечатлениями, разогревали и подпитывали его тягу к основам сценического искусства.
Театральные труппы из России и из других стран, часто гастролировавшие в театрах Тифлиса, способствовали построению своеобразного творческого мышления и развитию творческой эстетики будущего признанного театрального мастера. Учеба же в семинарии Нерсесяна привила любовь к армянскому искусству и страстное желание посвятить свою жизнь сцене. Стоит отметить, что именно школа Нерсесяна положила начало армянскому театру в Тифлисе и стала основой для ереванского драматического театра имени Сундукяна.
Несколько позже, когда у Ови Севумяна спросят: «Смогли бы вы когда-нибудь отвернуться от армянского театра?», он уверенно ответит: «Нет, этого никогда не произойдет! Справедливо, не спорю, сегодня армянская сцена дает нам много поводов для разочарований, переживаний, горести и слез, но она — наша, она — моя. Мы можем и должны бороться за армянский театр, но только пребывая в нем, любое отступление будет ничем иным как предательством».
По окончанию семинарии, прежде чем прийти в театр, двадцатилетнему Ови Севумяну пришлось провести некоторое время в Баку, где он работал делопроизводителем в армянской лавке. В то время, многие вечера молодой Ови проводит в беседах с великими армянскими писателями — Дереником Демирчяном и Аветиком Исаакяном. Они увлеченно обсуждают актуальные темы литературы и творчества, затрагивают вопросы реформации армянского театра. В то время Ови Севумян проявлял большой интерес к происходящим новаторским реформам Московского художественного театра (МХТ). Его воодушевлял «свободный» подход к сценическим постановкам, основателями которого были известные театральные деятели Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко.
В 1905 году Ови Севумян совместно с искусствоведом Левоном Манвеляном и актером Микаэлом Манвеляном основывает в Алексадрополе (нынешний Гюмри) театр нового поколения, беря за основу новый реформаторский подход МХТ. Театр, к сожалению, в скором времени был закрыт.
Примерно в тот же период, Ови Севумян отправляется в Баку и при поддержке местных любителей театрального искусства организовывает театральное сообщество и ставит ряд постановок, где пробует себя в качестве актера. В 1908 году его приглашают в Тифлис для работы, где также исполняет ведущие роли в сценических постановках.
Ови Севумян будет продолжать и в будущем играть на сцене и сыграет около ста ролей в достаточно значимых для армянской сцены постановках, таких как Городничий («Ревизор» Н.В.Гоголь), Сатин («На дне» М. Горький ), Елизбарян («Из-за чести» Ширванзаде), Борис Годунов («Царь Федор Иоаннович» А.К. Толстой)Дикой («Гроза» А.Н.Островский).
Его актерское мастерство было высоко оценено публикой и театральными критиками.
Наряду с актерской, Ови Севумян начинает заниматься и режиссерской деятельностью, активно продолжая интересоваться работами Немировича-Данченко и Станиславского в МХТ. Вдохновленный идеей создания армянского театра, он пишет об этом статьи, посвященные проблемам театра.
Впервые в армянской действительности он выдвинул проблему художественной режиссуры. «Режиссер является художником-творцом, он — ответственный руководитель спектакля. Его место в театре — самое ответственное, он — художник, психолог, творческая сила!» — утверждает Ови Севумян.
Программа реформ армянского сценического искусства, к которым по мнению Ови Севумяна нужно было обязательно прибегнуть, обретает для него еще большую актуальность после посещения в 1908 году первого съезда русских театральных режиссеров, где своими новаторскими идеями делились великие деятели театрального искусства, такие как Станиславский и Немирович-Данченко.
Будучи в Москве, Ови Севумян продолжает знакомиться ближе со сценографией и постановочными методами Московского Художественного Театра, не пропуская ни одной постановки, проходящей в Москве.
Там же в Москве он знакомится со своей будущей женой — оперной певицей Ханданян Лусабер (Люси Севумян в замужестве), и их мимолетное знакомство впоследствии перерастет в прочный союз.
По приезду в Тифлис, Ови Севумян публикует очерк, где делится впечатлениями о своей поездке на съезд и перечисляет основополагающие новаторские идеи, посвященные способам постановки театра. Он призывает к расширению связей армянского театра с МХТ и к кардинальному изменению способов сценической режиссуры, в частности: к исключению всякого рода наигранности и стремлению к реализму постановки, подчинению всех участников труппы только одному — единому замыслу режиссера. Особое внимание уделяет трансформации подхода к актерской труппе и подчеркивает необходимость создания художественного ансамбля, представления всей актерской труппы в качестве одного единого исполнительного механизма, всецело, вплоть до малейших деталей, подчиненного воле режиссера. Призывает исключить факт, когда два-три основных актера борются за внимание зрителя, а остальные выступают статистами, нужными только для обеспечения нужных реплик на сцене.
В 1909 году Севумян получает приглашение стать режиссером-постановщиком армянской драматической секции от Народного Дома им. К.Я. Зубалова (ныне Театр им. Марджанишвили) в Тифлисе. Здесь по-настоящему раскрывается режиссерский талант Ови Севумяна. Блестящие постановки «Разбойники» Шиллера, «На дне» Горького, «Гроза» Островского — нашли широчайший отклик в сердцах публики. Драматическая секция получила блестящие отзывы в театральной прессе Тифлиса, где, в частности, Ови Севумяна признают талантливым и многообещающим театральным постановщиком, где особо подчеркивается его огромный вклад в успех театра.
Сразу после этого в 1910 году ему, молодому и подающему большие надежды режиссеру, армянское драматическое товарищество выделяет стипендию для обучения в Московском Художественном Театре, и Севумян снова отбывает в Москву, где вплоть до 1912 года он пребывает в МХТ в качестве стажера. Он наблюдает за всеми репетициями и посещает спектакли, ближе знакомится с передовыми идеями постановочного и сценического мастерства.
В те годы Севумян знакомится с одним из ведущих режиссеров и актеров МХТ Георгием Бурджаловым, который его поддерживает во всех вопросах. Более того, Ови Севумян играет в двух его постановках — «Пэпо» Сундукяна и «Из-за чести» Ширван-Заде.
Благодаря постановкам «Игра жизни» Кнута Гамсуна и «Живой Труп» Льва Толстого его окончательно признают талантливым режиссером.
Известный театральный исследователь Рубен Зарьян о постановке пьесы «Живой Труп» пишет, что Севумяну удалось представить актерскую труппу в качестве единого ансамбля, где не было первых ролей и второстепенных, а вся группа была единым слаженным механизмом. Отмечает, что Севумян сделал все для того, чтобы любой персонаж пьесы, будь то самая незначительная роль, не терялся в пьесе, а всячески способствовал игре главных персонажей, тем самым способствуя целостности актерской труппы.
Стоит подчеркнуть, что для достижения этой цели «единого сценического ансамбля», такие признанные колоссы армянской сцены, как Ованес Абелян и Сирануш (Меробия Кантарджян) были удостоены Севумяном второстепенных ролей, которые, нужно признать, были ими блестяще сыграны.
В 1913 году Севумян покидает Москву и возвращается в Тифлис, где выступает с докладом перед собранием армянского драматического товарищества, а затем и публикует работу «О желаемых преобразованиях армянского театра».
Искусствовед Левон Ахвердян пишет: «На армянской сцене работали многие режиссеры, но ни у одного из них не было четкой программы в своей работе и ни один из них не был так последователен в этой программе, как Севумян».
Также, по возвращению, Ови Севумян делится с театральным сообществом своим видением относительно подготовки кадров для сцены и настаивает на необходимости создания театральных студий при каждом театре в качестве кузницы молодых кадров для самих театров.
К сожалению, долгое время данная идея не находит поддержки в театральном сообществе, но в конце концов в 1917 году, при поддержке Ованеса Абеляна, Севумян создает при армянском драматическом товариществе в Тифлисе театральную студию с молодыми талантливыми выпускниками, преимущественно из его родной семинарии Нерсесяна, которые в будущем и станут звездами армянской сцены советского периода.
В 1918 году, после получения Арменией независимости, Ови Севумян поднимает вопрос о необходимости создания национального театра Армении с привлечением актеров из уже созданной в Тифлисе театральной студии, а также из армянских театральных сообществ Армении.
С целью создания театральной студии в 1919 году он отбывает в Константинополь (ныне Стамбул) в местное армянское драматическое общество, где в то время одним из ведущих актеров являлся Грачья Нерсисян (в некоторых ресурсах Рачья Нерсисян – примечание автора).
Ови Севумян читает лекции армянской общественности о театральном искусстве и новаторских тенденциях в театре, а также о работе по созданию первого армянского национального театра в Ереване. Он собирает вокруг себя талантливую молодежь и совместно с Грачья Нерсисяном проводит занятия, фактически основывая вторую театральную студию в Константинополе. Севумян ставит ряд театральных постановок, где молодые актеры практикуют свое сценическое мастерство. Здесь Севумян сотрудничает с Грачья Нерсисяном и Мкртичем Джананом. Намного позже, вспоминая тот краткий период совместной работы с Ови, Грачья Нерсесян назовет его своим первым учителем.
И это все Севумян умудряется сделать за несколько месяцев при острой нехватке денежных средств и при изрядно подкосившемся здоровье.
Выдающийся армянский писатель-сатирик Ерванд Отьян, находившийся в то время в Константинополе, был впечатлен образом Ови Севумяна, причем как его артистической, так и личностной составляющей: «За какие-то несколько месяцев Севумян сумел дать неоценимую пользу армянскому драматическому театру, знамя Севумяна должны всегда высоко нести актеры нашей сцены».
В начале мая сорокалетний Ови Севумян попадает в одну из больниц Константинополя из-за прогрессирующей тяжелой болезни. Несколько дней он из последних сил борется с недугом, но тщетно… 2 мая 1920 года, вдали от родины, перестает биться сердце великого армянского театрального деятеля и большого человека — Ованеса (Ови) Севумяна.
На следующий день местная газета «Глас народа» публикует некролог с фотографией мастера: «редакция газеты глубоко скорбит по причине ранней кончины большого театрального деятеля, который, будучи в таком молодом возрасте, мог бы еще дать очень и очень многое армянской сцене и армянскому искусству…».
В 1961 году, спустя 40 лет после кончины Ови Севумяна, его супруга Люси Севумян (Лусабер Хандадян в девичестве), уже будучи примой в миланском театре Ла Скала, в письме, адресованном потомкам, пишет: «… я хотела дать вам знать, что все Севумяны мне дороги, потому что Ови не забыт мною, я помню и люблю его. Он был для меня не только мужем, но и самым любимым учителем, самым утонченным и дорогим другом моей короткой жизни с ним».
Текст: Аркадий Севумян. Журнал «Жам»․ 2016 г.