Арарат в произведениях армянских художников
Вершин седей, чем Арарат, свет обойди, подобных нет.
Как недоступный славы путь, свою гору Масис люблю.
Егише Чаренц, 1921 г.*
Согласно Библии, к вершине горы Арарат пристал спасшийся от всемирного потопа Ноев ковчег, а Ной, выйдя из ковчега, насадил виноградную лозу и напился перебродившего виноградного сока, положив тем самым начало виноделию (Бытие 9:20–21). Также, по преданию, на вершине Малого Арарата звездочеты-волхвы наблюдали за движением небесных светил. В ночь Рождества Христова они увидели пророческую звезду и, спустившись с вершины, пошли в Вифлеем. Несмотря на столь авторитетные свидетельства, о горе Арарат узнали в Европе благодаря путешественникам, странствовавшим по Азии. До этого времени предание о потопе не связывалось в Европе ни с какой конкретной известной горой. И названные в Библии Араратские горы — место выхода Ноя из ковчега — указывались с той же неопределенностью, как и место рая. Рассказы путешественников о виденной ими снежной вершине, которая является библейской Араратской горой, быстро распространились по всей Европе, а потом вернулись
на родину горы — в Армению. Из этих рассказов армяне впервые и услышали название Арарат применительно к горе, которую сами всегда называли Масис.
Ա՜խ, այս Մասիսը...
Որից փափկո՜ւմ են սրտերը բոլոր,
Երբ ինքը... քա՛ր է.
Որ ջերմացնո՜ւմ է սրտերը մոլոր,
Երբ ինքը... սա՛ռն է.
Որ աշխարհներից հեռավոր-հեռու,
Բոլոր հայերին այստե՜ղ է բերում,
Երբ ինքն... այստե՜ղ չէ...
Միաբանության քարո՜զ է կարդում
Աշխարհում ցրված հայերին անտուն
Երբ որ... կիսվա՜ծ է.
Որ, մեծ սիրո պես,
Ոչ հեռանո՛ւմ է,
Ոչ էլ գալի՜ս է...
Ախ, այս Մասիսը:**
Попробуйте спросить любого армянина, откуда начинается родина, и он не колеблясь укажет на библейскую гору Арарат и без промедления скажет: «Арарат — это вечность». Являясь символом народа, Арарат испокон веков был источником вдохновения, заставляя слагать стихи и песни, переносить на полотна магию уникальной по своей исторической значимости вершины. Армянские живописцы подходят к теме Арарата осторожно и чаще всего в жанре реализма. Для истинного художника Арарат становится святым алтарем, а не просто географической точкой. Сегодня большое количество пейзажей армянских художников, посвященных Арарату, разбросано по всему миру, они находятся и в музеях, и в частных коллекциях. Есть они и в собраниях Армении.
В армянской живописи «симфонию Араратов» открывает Иван (Ованес) Айвазовский (1817–1900), имя которого неотделимо от нового этапа развития армянской живописи. Он никогда не отрицал своей принадлежности к армянскому искусству, наоборот, гордился ею. Картины на армянские темы Айвазовский писал и в ранние годы, а в 1868 г. он исполнил наконец давнее свое желание поехать на родину предков. Путешествуя по Закавказью, художник запечатлевал горные ландшафты, озеро Севан, Арарат и Араратскую долину: «Арарат и караван», «Река Аракс и Арарат», «Арарат», «Католикос Хримян Айрик в окрестностях Эчмиадзина». Эти картины положили начало и стимулировали развитие жанра пейзажа в армянской живописи. В 1889 г. Айвазовский закончил большое полотно «Сошествие Ноя с Арарата», в котором утонченная гармония легких тонов передает пронизанную утренней зарей свежесть воздуха и величие библейской земли. В 1897 г. Айвазовский выполнил рисунок на ту же тему для книги «Братская помощь пострадавшим в Турции армянам» (составитель Г. Джаншиев). Впервые полотно «Сошествие Ноя с Арарата» было выставлено в Париже. После парижской выставки Айвазовский подарил эту картину армянской школе в Новой Нахичевани. В годы Гражданской войны школу
превратили в казарму, которую попеременно занимали то белые, то красные. Входная дверь была сломана, и пролом прикрыли картиной. Спас
ее Мартирос Сарьян, когда-то учившийся в этой школе — в 1921 году в числе собранных им произведений армянского искусства он привез работу Айвазовского в Ереван. Картина была выставлена во вновь созданном государственном музее. Однако через несколько лет, когда в стране развернулось антирелигиозное движение, ее убрали из экспозиции и спрятали в Национальной библиотеке. Только через сорок лет «Ной» вернулся
в Национальную галерею. Айвазовский почти десять раз обращался к образу Арарата, и его работы стали как бы светлым окном для художни- ков следующих поколений.
Сложнейшая и святая для всякого армянина тема Арарата продолжается в творчестве Геворка Башинджагяна (1857–1925), «замечательного певца Кавказа», как говорил о нем Мартирос Сарьян. Он создал ряд вдохновенных полотен: «Арарат при восходе солнца», «Арарат. Туманный день», «Арарат осенью», «Арарат и река Аракс», «Арарат. Вспаханное поле», «Арарат утром и поле с ромашками», «Арарат», «Арарат при восходе солнца», «Арарат и река Аракс», «Арарат и Араратская долина. Вид из Еревана», «Арарат из Вагаршапата» и др.
Когда-то на рубеже веков Ованес Туманян посвятил Геворку Башинджагяну стихи:
Поистине, душой исполин
Ты, охвативший мощь родных вершин,
Задумчиво застывших под луной,
И блеск реки, вскипающей волной,
И звездное сияние небес,
И сонный сумрак, скрывший всё окрест,
Гляжу — немым покоем ночь полна...
В моей душе такая же тишина.
Картина, подобно человеку, имеет свою судьбу, свою одиссею. Вот что рассказывает Шаэн Хачатурян про картину «Вид Арарата с Эчмиадзинского озера на закате» Геворка Башинджагяна: «В Нью-Йорке армянин из Ирана, очень 4 милый и любезный человек Геворк Аветисян показал мне свою коллекцию живописи. В отличие
от развешенных по стенам картин, большое полотно «Вид Арарата с Эчмиадзинского озера на закате» стояло на полу — на стене оно не помещалось. Увидев его, я произнес небольшой монолог: «Католикос и его приближенные гуляют вечером вокруг озера. Точно так же монахи на острове Св. Лазаря, прогуливаясь, останавливались у сквера Байрона и любовались оттуда закатом. Это очень армянская картина, и единственное подходящее для нее место — Армения. У меня нет в этом никаких сомнений. И как человек искусства я мечтал бы об этом». Вскоре меня назначили директором галереи, и многолетний ее хранитель Алис Бакрджян сказала, что нью-йоркское полотно Башинджагяна уже у нас. К сожалению, оно на-
ходилось в неважном состоянии — холст был в нескольких местах порван — и нуждалось в реставрации. Когда картину отреставрировали, я задумался о ее судьбе. В галерее был целый зал Башинджагяна. Среди его работ имелся и большой пейзаж с видом Арарата, тоже, кстати, созданный в 1912 году. Мне пришла мысль обменять картину. Когда галерею посетил Его Святейшество Вазген I, я показал ему «Вид Арарата». Он обрадовался: «Это же Геворк IV, основатель нашей семинарии — нашего первого университета. Картина словно предназначена для нас! Привези ее в Эчмиадзин...» Обмен состоялся. Полотно Башинджагяна украшает сейчас большой зал резиденции Католикоса».
Чувством любви к этому символу родной земли пронизаны работы Паноса Терлемезяна (1865–1941): «Малый Масис», «Большой Масис», «Арарат при восходе солнца», «Арарат утром», а также Егише Тадевосяна (1870–1936) «Арарат из Эчмиадзина». Они внесли новые стилистические особенности в армянскую живопись. В пейзажах властвует интонация сердечности, ласковой теплоты.
В 1920-е годы великим певцом Арарата стал Мартирос Сарьян (1880–1972). Под его волшебной кистью Арарат возрождался более ста раз: «Армения», «Арарат в облаках», «Арарат из Еревана», «Арарат и церковь Св. Рипсиме», «Арарат из села Мхчян», «Сбор хлопка в Араратской долине», «Гора Арарат», «Вечер. Арарат» и др. Окна мастерской Мартироса Сарьяна выходили на Арарат и на церковь Зоравор, и он находил тесную взаимосвязь между куполами армянских церквей и вершинами Арарата: «Церковь Зоравор и Арарат».
Чувством необъятности и величием пронизаны работы «Весна на Арарате» Ованеса Зардаряна (1918–1992), «Арарат из Бюракана», «Масис с дороги Гарни», «Гора Арарат» Мгера Абегяна (1909–1994), «Хачатур Абовян на высотах Арарата» Эдварда Исабекяна (1914–2007). В этих пейзажах раскрывается красота, глубокая привлекательность обычного для Армении природного окружения, которое согревает, как стены родного дома, и словно бы несет на себе отсветы жизней многих поколений, на этой земле родившихся и в эту землю ушедших.
Полотна Народного художника СССР Григора Ханджяна (1926–2000) с изображением Арарата отличаются в первую очередь пафосом веры в торжество светлого начала: «Арарат из Бюракана», «Арарат», «Армения».
В 1960-х годах наступила оттепель: молодое поколение художников пришло со своим новым словом и новым мышлением, и во главе этого поколения стоял Минас Аветисян (1928–1975), который придал этой теме скорее трагическое звучание («Гора Арарат»). К этому движению присоединился Акоп Акопян, кисти которого принадлежат более двадцати пейзажей с горой Арарат: «Облака над долиной Арарата», «Гора Арарат зимой», «Араратская долина», «Арарат», «Арарат весною» и др. Его проникно- венно написанные полотна расширили границы армянского пейзажа, лишний раз утверждая право художника на новое видение родной природы. В 1983 г. Акоп Акопян напишет: «На географической карте Армения занимает мало места, но она не мала для человека, если он хоть раз почувствует ее простор... Я понял, что только большое чувство может стать основой картины.
Без любви к жизни, к родной земле, без большой радости и боли не может быть подлинного искусства... Но вот показалась Араратская долина. Я смотрел вокруг себя и пленялся виденным. Я встретился с вечной мощью — Араратом. Глядя на вечную белизну его вершины, я думал о том, как хорошо, когда сбываются надежды...».
«Пейзаж для меня — это всё: место обитания народа, наш дом, наша душа», — так выразился яркий живописец Генрих Сиравян (1928–2001). Он в своих пейзажах подчеркивал эпичность, контрастность ландшафта. В работах Сиравяна есть некая героическая и величественная поэзия, они дышат грандиозным пафосом: «Абовян на вершине горы Арарат», «Амберд и Большой Арарат», «Гора Арарат», «Гора Арарат и ущелье Гарни» и др.
Для одних художников Арарат — неотъемлемый атрибут любого уголка страны: «Прекрасное ущелье Гарни» Генриха Сиравяна, «Сагмосаванк», «Арарат из Бюракана» Фараона Мирзояна, «Мугни» Гаруша Овсепяна, «Аштаракский мост» Александра Григоряна; для других он — хранитель истории: «Путь» Марине Диланян.
Оригинально передает свое восприятие библейского старца художник Хачатур Есаян (1909–1977), временная выставка работ которого открылась недавно в Национальной галерее Армении: «Арарат из Бюракана», «Ереванский пейзаж», «Арарат из Ювы», «В полдень».
Художники Арутюн Бояджян, Альберт Акопян, Ашот Авагян, Лусик Самвелян отошли в изображении Арарата от реализма. Однако в каком бы жанре ни создавали свои работы живописцы, всех их объединяет безграничная любовь к легендарной вершине, желание возвеличить ее в глазах мира.
Передо мной картина «Спюрк» («Армянская диаспора») Карена Агамяна: на дальнем плане во всю ширину холста изображен Арарат, а со склонов его, приближаясь к зрителю и постепенно увеличиваясь, сбегают колонны — силуэты из сплетений человеческих тел, и в каждом из них — Арарат. Спасшийся от геноцида народ рассеялся по всему свету, создав свои маленькие Армении. Но энергия и жизнелюбие армян порождены исторической Родиной, гора Арарат по-прежнему высится над ними, живет в их сердцах, соединяет их друг с другом и с предками.
----------------------------------------------
* Перевод Ашота Сагратяна.
** Автор стихотворения Геворк Эмин.
Саакануш Саакян, Ереван