Аветик Исаакян. «Геворг Башинджагян»

С выдающимся художником Геворгом Башинджагяном я не был в близких отношениях, но встречался с ним довольно часто в общественных собраниях, в разных домах и раза два побывал у него дома.

Впервые я увидел его в 1896 году в редакции журналов «Тараз» и «Ахбюр». Меня представили как молодого поэта. До этого он не слышал моего имени, но сразу же заинтересовался мною и сказал: «Наверное, где-нибудь видел ваши стихи, теперь буду особенно внимательно читать их».

В это время он пользовался уже заслуженной известностью. Особенно высоко ценились его пейзажи, такие, например, как «Оттепель», «Березовая роща», «Горцы» и другие.

Наше поколение было очаровано работами Башинджагяна, и мы не пропускали ни одной его выставки.

Он произвел на меня впечатление очень приятного, обаятельного человека. Умиротворяющая поэзия пейзажей Башинджагяна словно отразилась и на лице художника: глаза, то ли отливающие морской синью, то ли чуть зеленоватые, приятный голос, мягкие манеры.

В последующие годы несколько раз я встречался с художником у Ованеса Туманяна. С интересом слушал его рассказы о путешествиях. Где только он не побывал —  в Европе, России... Особенно хорошо знал Италию и Париж. Сокровища Рима, Флоренции, Венеции, Лувра были ему прекрасно знакомы. Он обладал особым даром рассказчика. Он словно рисовал, рассказывая об увиденном. Запомнилось, как он описывал Зангезур, Карабах. Я слушал и предо мною зримо представали места его странствий — краски неба и облаков с их диковинными очертаниями и полутонами, казалось, я воочию вижу скалы, поля, земли.

Он, как известно, писал также рассказы, очерки, воспоминания, которые были очень живописны. Но его устное слово обладало большей впечатляющей силой.

В 1903 или в 1904 году я встретился с ним в городе Ани, — бывал я там почти каждый год, поэтому не припомню точно времени.

Башинджагян провел в Ани несколько дней, набросал этюды, и в день моего приезда, к сожалению, должен был уехать.

Нас обоих пригласили на обед архитектор Т. Тораманян и известный актер А. Вруйр, влюбленный в Ани.

С каким неподдельным восторгом, с гордостью, говорил художник о чудесной архитектуре Ани, о. его скульптурах, с каким мастерством раскрывал он в них армянские мотивы! В нем чувствовался истинный патриот.

Провожая его, я дошел вместе с ним до самой Пастушьей церкви — далеко за крепостные стены Ани.

А возвращаясь, я думал про себя: «Вот настоящий человек — художник, литератор, патриот».

Никогда не забуду об одном забавном случае.

Поздней осенью 1908 года как-то наш патриарх литературы Газарос Агаян сообщил Туманяну и мне, что в четверг все мы приглашены на обед к Башинджагяну. Геворг сказал: «Газарос, приходи с ребятами, повеселимся немного».

Под «ребятами» подразумевались Ованес Туманян, Комитас, Вртанес Папазян и я.

В назначенный день и час собрались в условленном месте и гурьбой направились к Башинджагяну;

Позвонили, дверь открыла госпожа Башинджагян, приветливо пропустила нас вперед и проводила в мастерскую художника, которая одновременно служила и картинной галереей.

— Где Геворг? — спросил Агаян.

— Его дома нет... Скоро придет... Прошу немного подождать...

В любезном тоне хозяйки я почувствовал какое-то смятение, растерянность.

В просторной, светлой галерее мы стали рассматривать картины, показывать друг другу разные полотна, восхищаться ими. Так прошел час, пожалуй, даже больше часа.

И вот Агаян говорит мне: «Странно! Куда девался этот человек, я пришел голодный, а в квартире - тишь, пустота. Послушай, выйди в коридор, погляди — есть кто дома?»

Я вышел в коридор. Стал прислушиваться у дверей — нигде ни звука, ни малейшего шороха! Осторожненько приоткрыл кухонную дверь — там ни души, плита погашена, приготовлениями к обеду и не пахнет. Во всей квартире пустынно!

Вернулся, рассказал им.

Агаян рассердился: «Что за фокусы?!».

Туманян стал подшучивать над ним:

— Ну, брат, стоит тебе услышать о вкусном обеде, как ты голову теряешь... Не мог толком узнать: пригласили нас к обеду или к чаю?

— Не дури! — заорал Агаян. — Что же, по-твоему, я армянского языка не понимаю? Ведь не о философии какой-нибудь шла речь, а было сказано: «приходите в четверг...».

Едва сдерживая смех, мы следили за их перебранкой. Туманян говорил шутливо, с юмором, Агаян отвечал со всей серьезностью.

В это время дверь с шумом распахнулась, быстро вошел разгневанный Башинджагян и набросился на Агаяна:

— Странный человек! Что я тебе сказал?..

— Ты сказал: в четверг приходи с ребятами...

— Да, верно! Но не в этот четверг, а в следующий. В этот четверг я сам приглашен в гости... Вот что я говорил тебе...

— Так бы и сказал сначала... Нечего мне голову морочить...

— Вот и поговори с ним! — с отчаянием развел руками художник.

Тут вмешались мы, успокоили наших милых друзей.

Башинджагян сразу отвлекся, стал со смехом рассказывать о случившемся.

Оказывается, как только мы пришли, жена художника послала за ним кухарку, а сама побежала в магазин делать покупки. Знакомые, к которым, художник был приглашен, узнав о том, что к нему неожиданно явились друзья, собрали все вкусное со своего стола и послали с ним. Тем временем и хозяйка вернулась с покупками.

Одним словом, за стол мы сели довольно поздно, но очень весело провели время. Сидели до самой ночи — речи, шутки, смех не умолкали. К тому же Комитас играл и пел.

Эту незабываемую встречу запечатлел Вртанес Папазян, сфотографировав нашу группу в прекрасной студии художника. Снимок в свое время был помещен в журнале Гарегина Левоняна «Гехарвест».

Других интересных встреч с Башинджагяном я не помню.

...В 1926 году, приехав в Тифлис, я посетил могилу моего хорошего друга и прекрасного художника. Он обрел вечный покой у стены церкви святого Геворга, рядом с могилой великого Саят-Новы.

1940 г.