AutodidattaAS — художник Аркадий Севумян

Фото: архив журнала «Жам»

Аркадий Севумян — успешный предприниматель, представитель одной известной итальянской компании в России и странах СНГ. За спиною Аркадия Ереванский политехнический институт, профессия инженера-механика, служба в армии, страшные 90-е годы в Ереване, работа на стройках, торговля с прилавка на польских рынках.

Он сумел покорить Москву, найдя здесь опору и друзей, пройдя через трудности. Свободно владеет шестью языками: армянским, русским, итальянским, испанским, английским, польским. Любящий отец троих сыновей и прекрасный семьянин, человек с неиссякаемым желанием стать художником, на осуществление которого понадобились долгие годы требований души и поисков.

Сам он называет себя «autodidatta» (с ит. «самоучка»), и подписывает свои работы, добавляя к этому слову свои инициалы «AS». Профессионально писать картины он никогда не учился, но, видимо, создавать картины — его призвание, хотя и на данный момент серьезное хобби.

Родной город
Я родился в Тбилиси в 1968, в первой больнице имени Арамянца, жил на улице Плеханова. Мне было тогда пять лет, мы с семьей переехали в Ереван, и я сразу же пошел в школу. Так получилось, что для меня и Тбилиси  родной — я там все-таки родился, и Ереван родной, потому что там большее количество времени прожил и наиболее важные годы. Когда спрашивают, ереванский я армянин или тбилисский, я говорю, что тбилисский, но когда спрашивают, где моя Родина, то я говорю — Армения. 
Прародители
По папиной стороне мои предки родом из очень маленького армянского города, где было большое количество церквей, около шестнадцати, если я не ошибаюсь, — это город Агулис. Мой прадед Ови Севумян, человек, который внедрял систему Станиславского в армянском театре, очень многое сделал для армянского театра, его жена — Люси Севумян — тоже знаменитая личность, она пела, была примой La Scala в Милане. После Геноцида, предки с папиной стороны попали в Тбилиси. А потом жену Ови Севумяна пригласили в Милан, и он тоже переехал с ней в Италию.
Весь парадокс в том, что с папиной стороны предки жили в Милане, а с маминой стороны все занимали высокие чины в КГБ. В советское время мы не могли общаться с родственниками с папиной стороны, потому что любой звонок был чреват последствиями. Я получал фотографии из Милана, и так как Италия проходит через всю мою жизнь, я смотрел фотографии, и мне было обидно, что я не могу туда поехать, не могу даже позвонить.
Мамин папа из Лори, Ванадзор, а бабушка тбилисская и всегда жили в Тбилиси. С бабушкой и дедушкой с маминой стороны я провел всё детство, а папиных родителей я не видел вовсе — они рано скончались.
Папа и мама, я считаю, тбилисские. Маму зовут Нонна, она по образованию учитель русского языка и литературы, но проработала начальником отдела кадров в государственных учреждениях Еревана. Отец Мамия был кандидатом сельскохозяйственных наук, работал в министерстве сельского хозяйства в Мердзаване, недалеко от Еревана. 

«Рождественская Венеция». 2012 г.

Детство
Самое яркое и запоминающееся событие детства связано с тем, что я в жизни любил всегда. Мне было девять-десять лет, когда тетя (сестра отца) подарила на день рождения большой набор карандашей, причем не советский, а она умудрилась их из Венгрии привезти. В коробке было около сорока восьми цветов, разные оттенки. Мне нравилось то, что они были в то время акварельными, можно было рисовать, чуть пальчиком мокрым провести, и получался очень приятный эффект акварели. Это запомнилось на всю жизнь. 
Мечта и ее осуществление
«Отдайте ребенка в художественную гимназию, обязательно отдайте!» — произнес Григорий Мартынович Геворкян (член Союза Художников Грузинской ССР) и отдал рисунки моей матери, ласково потрепав меня по щеке.Тогда моя душа радостно и звонко запела: «Ну, уж теперь-то я буду учиться живописи, это же все-таки родной дядя моей матери, она не посмеет ослушаться». В далеком 1979 году, будучи одиннадцатилетним мальчиком в этот солнечный день в моем родном Тбилиси, я твердо осознал, что буду художником. И я мечтал, что когда мы вернемся обратно в Ереван, меня обязательно отдадут в Художественное училище им. Терлемезяна. Я думал, что стану знаменитым художником и, быть может, когда-нибудь мне разрешат, и я наконец поеду во Флоренцию — в город моей мечты. Вернувшись в Ереван, я начал усиленно готовиться к Флоренции. Тогда я не знал, что впервые я попаду туда в 2001 году, но отнюдь не как художник.
Прошло много лет, жизнь сама диктовала свои правила, я стал не художником, а предпринимателем. Но вы знаете, наверное, меня кто-то заставляет по вечерам рисовать. В семье только брат бабушки был довольно известным художником и скульптором, а я — самоучка, ведь за всю мою прожитую жизнь я не посвятил ни одного дня профессиональному обучению художественному ремеслу, ни одной минуты.

Дела в бизнесе шли в гору, а душа все понимала и терпеливо ждала. Разве только иногда по вечерам отчаянно требовала взять в руки карандаш или уголь и выплескивала на чистый лист бумаги все переживания. Карандаш — это волшебный инструмент, им можно передать тени, свет, обилие красок.
С приходом достатка в мою семью душа стала требовать больше. Я понял, что не могу не рисовать, скорее всего, для меня это метод успокоения. Когда в один прекрасный день душа мне указала на холст и краски, я взмолился: «Я же не умею! Я никогда не писал, я же всю жизнь только рисовал!». Но, к счастью, она мне не уступила, ведь так долго ждала. Единственное, что она мне позволила, — это подписывать свои картины милым итальянским словом «autodidatta», дабы не судили слишком строго. Если бы дядя Гриша был жив, он, несомненно, порадовался бы моим успехам.

Фото: архив журнала «Жам»

Музыка и вдохновение
Сегодня я рисую под Нино Катамадзе, она меня вдохновляет. Я ее очень люблю. В молодые годы, когда мы в институте были, то мы болели «Led Zeppelin», «Pink Floyd». Из армянской музыки помню, в институтское время группа была «Аракялы», она призывала к переменам. Играли на гитаре, и тексты у них очень интересные были. Ну, и итальянская музыка, конечно, прошла через меня. У меня есть диск, где я пою на итальянском три песни. В основном песни Челентано, но я туда чуть-чуть дудука внес. Записывали на студии моего друга Карена Барсегяна, необычайно талантливого человека, который закончил консерваторию. Думаю, получилось неплохо.
Жена и друг
Моя жена на пять лет младше меня. Я познакомился с ней через друзей, на третьем курсе. Она, как и я, закончила Политехнический. Семья у нас получается техническая. Мы с ней многое перенесли, она родила мне троих сыновей, в итоге живем дружно. И лучший мой друг — это определенно она.
Дети
Наш старший сын Ваге учится в МГУ на историческом факультете, ему двадцать. Айку, среднему, — семнадцать, он поступил во второй медицинский, любит выбранную профессию и очень хочет стать врачом. А самому младшему, Артему, сейчас восемь. Он говорит, что у него будет двадцать профессий.

«Дерби». 2012 г.

Мечта об Италии
Италия золотой нитью проходит через всю мою жизнь. Эта страна меня больше всего волновала тем, что она колыбель мирового искусства, там и Флоренция, где творили Леонардо, Микеланджело, Рафаэль — гиганты, каких никогда больше не будет. С десяти лет я учу итальянский, всегда занимался сам, брал самоучитель, тетрадку, смотрел Сан Ремо и переводил названия песен, просто к языкам у меня талант. Всю мою жизнь Италия рядом, и во многом благодаря этой связи сейчас есть достаток в семье. Я объездил Италию вдоль и поперек, часто туда езжу по работе, можно сказать, что четыре месяца в году живу там.
Поворотный год
Для меня 2004 год стал поворотным. Я открыл фирму и мой младший сын родился. А в творчестве переломный момент наступил, я начал рисовать красками. Я пришел в студию, взял три урока, и педагог сказал, что у меня очень хорошо получается и не нужно больше ходить, нужно просто много рисовать. Это было в 2012 году, зимой. Тогда и отобрали три мои первые картины темперой на выставку в Московском доме художников.
Деньги и призвание
В первую очередь я думаю, что деньги дают мне возможность иногда сделать приятное детям (подарки, поездки), от этого я получаю самое большое удовольствие. Наверное, рисовать — это мое призвание, и я бы тут же оставил бизнес и занялся только этим, если бы был гарантирован достаток, но мне было бы очень грустно, если бы я рисовал, а мои дети были бы чего-то лишены.
Москва — это город, который с одной стороны очень многое дает, а с другой стороны испытывает, это очень хорошая школа жизни. Москву я по-своему люблю, иногда живу в Италии и скучаю по Москве. Но, тем не менее, если придет день, когда не нужно будет думать о достатке, тогда буду рисовать и жить под армянским солнцем в Ереване, в этом я уверен.
Отношение к армянам или почти армянская команда
Армяне бывают разные, как и люди во всех нациях. Я приглашаю на работу тех армян, которых знаю, или в процессе первого интервью уже чувствую. Часто слышу глупые суждения, что от армян нужно держаться подальше, с ними не стоит иметь дела. В корне не согласен — армяне точно так же, как и любая другая нация, имеет своих как не совсем удачных представителей, так и лучших своих сынов, просто у нас гениальная привычка зацикливаться и копаться в плохом. Наверно это участь каждой нации, на долю которой выпало чрезмерно много страданий. 
Первые четыре года работы моей компании, все двенадцать человек, которые меня окружали, были армяне. На мой взгляд, это и показывает, как я отношусь к Армении, я мог бы пригласить специалистов, но порой закрывал глаза на то, что человек не специалист, брал своего армянина, он учился, рос. Исходя из факта, что в начале со мной работали только мои соотечественники, мои коллеги итальянцы лучше знают армян, чем русских, приезжая в Москву, когда видят нового человека, говорят: «армянин?». Теперь конечно у меня в команде работают люди разных национальностей, и мы все сдружились.

«Январский натюрморт». 2012 г. 

Армяне и итальянцы
Думаю, что если бы у армян было бы чуть-чуть моря, то они были бы точно как итальянцы, юга Италии в особенности. У нас и общие слова есть, например, карандаш по-итальянски «matita», свет «luce», слово корабль во многие языки попало — «nave». Конечно корни некоторых слов латинские, но все же наши пути с итальянцами не раз пересекались. Когда я иду в Риме по главной дороге, которая ведет к Колизею, есть каменные карты завоеваний Римской Империи. Одна карта Рим, потом Пунические войны (3 век до н. э.), и т.д. Мне всегда очень приятно, что на всех картах от моря до моря написано «Армения». Это история, третий век до нашей эры, не поспоришь. Вообще, итальянцы в основном очень хорошие люди, по духу армянам очень близки, радушные, открытые. Несмотря на расхожие мнения, они работяги, да и экономика у них на уровне. К тому же итальянцы очень семейные, семья превыше всего, в принципе, как у нас.
Любимые блюда
Дома у нас основные и самые любимые блюда армянские и грузинские. Люблю хаш по утрам, особенно зимой, кюфту. Жена очень вкусно готовит долму, дети очень любят. Хачапури часто делаем, у мамы отлично получаются имеретинские круглые, а у супруги мегрельские, похожие на лазанью, слоями. Люблю очень сациви, гоми — грузинская мамалыга из кукурузной муки. Это все от бабушки. Я в Италии ищу похожие блюда. Итальянцы тоже любят мамалыгу, особенно в области Бергамо, у них она называется полента.
Друзья
Друзей у меня очень много. Но сейчас кто где, и в Америке, и в Ереване. В основном школьные, естественно, и однокурсники. Но в Москве сейчас мне очень комфортно, здесь у меня много друзей армян, причем армян моего уровня, не финансового, а психологического.
Недавно благодаря Интернету я нашел своего старинного друга Тиграна Асатряна. Сейчас он член Союза художников Армении, много пишет. Его мама была моей первой учительницей. Помню, мы вместе лошадей рисовали, почему-то очень много именно лошадей. Но а потом его отдали в художественную школу, а меня нет, но я не обиделся. Не знаю, может, так и было правильнее. Во всяком случае, если бы я снова родился, то я бы прожил точно так же.

Беседовала Анна Гиваргизян. Журнал «Жам». Лето 2013 г.