Арман Кучукян: «Не бояться прыгнуть выше головы»
IT-сфера с каждым годом становится искушением для все большего количества людей. В пандемию интерес к освоению сферы только вырос. На IT-курсы стали приходить сотрудники пострадавших отраслей, решившие сменить профессию. О широком интересе к IT-профессиям и подводных камнях журнал «Жам» побеседовал с сооснователем компании MIIIND Арманом Кучукяном.
– Когда я пошел учиться на инженера, все негласно радовались – у нас в семье династия инженеров, мой дедушка был известным ученым в этой сфере. Но при этом на меня никакого давления в плане выбора профессии не оказывалось. Даже запомнился случай, когда до вступительных экзаменов мама зашла ко мне в комнату и сказала: не знаю, кем ты станешь, но точно не инженером.
А получилось все вот как. Я никак не мог решить, куда поступать. У меня, в принципе, по всем предметам в школе было неплохо, но в то же время одинаково не хорошо. Многие советовали стать врачом, были также советы поступать на режиссерский факультет. И вот, когда уже нужно было решать, пришел отец, спросил, принял ли я решение, получив отрицательный ответ, сказал: ну, коли еще не решил, поступай пока в Политех, потом видно будет. И он оказался абсолютно прав. Техническое образование – оно, в принципе, универсальное, потом ты легко можешь переключиться на ряд других профессий с техническим бэкграундом. Я последовал совету отца, поступил в Национальный политехнический университет Армении.
– Уже в годы моей учебы Политех сотрудничал с IT-компанией «Синопсис Армения» (Synopsys Armenia). У них была общая кафедра, своего рода кузница кадров, где преподавали как «сливки» преподавательского состава вуза, так и сотрудники самой компании, которые делали микрочипы, софтвер (англ. software). На третьем курсе у нас была возможность, сдав экзамены, попасть туда. И в наше время не было такого кадрового голода в этой сфере, такой потребности в микроэлектронщиках, было очень сложно попасть туда на работу. Так, по окончании кафедры примерно из 40 человек на работу в компанию приняли 5-6, и я оказался среди них.
– На мой взгляд, любой человек, который сможет начать там карьеру, станет лучшим специалистом. В то время в Армении я не знаю, где бы можно было встретить такую концентрацию специалистов такого уровня. То есть там были люди, с которыми ты можешь пару часов на каком-то совещании посидеть, пообщаться и это поменяет твой подход к чему-то. Такие вещи ты не смог бы прочитать где-то. Это был вот такой уникальный опыт.
Мне было лет 19 тогда, проработал в компании в общей сложности лет 6. На 4-м году работы уже решил для себя, что когда-нибудь все же уйду, потому что честно признался себе – хорошим инженером мне не стать.
Что интересно, в этот же период отец, который тоже был инженером, переквалифицировался, стал финансистом, и для работы ему нужно было поступать на MBA (Master's in Business Administration) в Американский университет Армении. И когда мама мне предложила поступать с отцом, я не стал раздумывать, чисто за компанию пошел учиться с ним. И это было одним из самых правильных решений в моей жизни.
– Да, разумеется. Возникали очень забавные ситуации, диалоги, вроде:
- Чем ты занят, почему не учишь?
- А ты чем занят?
- А я все это уже знаю!
– Когда ты оканчиваешь Американский, ты должен проходить стажировку в какой-то компании. И у нас как раз мастер-класс проводил Раффи Низиблян из DEEM COMMUNICATIONS, я слушал его и думал про себя – как здорово было бы пройти стажировку у него. Но при этом был уверен, что он меня не возьмет, поскольку я никогда не был среди лучших – ни в классе, ни на курсе. Грубо говоря, если был список из 100 человек, то я не занимал в нем лидирующих позиций, находился где-то посередине. Но я все-таки решился и написал ему. Так вышло, что я ему понравился, и он позвал меня на стажировку. После нее мы начали с ним сотрудничать.
Я все время хотел переключиться с работы электронщика на маркетолога, но тогда эта работа не так высоко оплачивалась, было сложно перейти в эту сферу без большого ущерба зарплате. Я хотел найти хотя бы вариант с аналогичным уровнем зарплаты. И вот, опять-таки, по какому-то стечению обстоятельств меня позвали на собеседование в брендинговую компанию, где смогли предложить соразмерную зарплату. У них были позиции маркетинг-менеджера и проджект-менеджера цифровых проектов. Меня взяли на вторую позицию, хотя я был уверен, что скорее потяну первую позицию. В 2013 году, фактически, я смог уйти из «Синопсиса» в эту сферу, хотя в течение двух лет до этого я параллельно основной работе какие-то проекты на фрилансе делал, чисто за интерес. Это был огромный риск, ибо «Синопсис» – солидная компания, ты всегда знаешь там, что будет через 10 лет. А касательно новой сферы были сомнения – смогу ли, справлюсь.
Наша команда специализировалась на стартапах. Работали на российский венчурный фонд, и агентство занималось маркетингом части их продуктов. И мне дали проект, с чистого листа. Я должен был придумать и концепцию, и менеджить девелоперов. Проект был гигантский, наверное, один из самых крупных, что я делал вообще до сих пор. И он релизнулся на 6 месяцев позже и сильно дороже. Я не знаю, как они меня не уволили после этого.
– Я думаю, да, провал полный. Но суть в том, что тогда еще было особо не понятно, что из себя представляет профессия продакт-менеджера, какой у него спектр функций, даже на Западе. Мы, конечно, фейлнули этот проект, но, в конце концов, разработали его, выпустили на рынок. После него ко мне пришло понимание, но сам процесс был кошмарным. После такого опыта все остальные проекты уже не казались такими сложными. В действительности, важно не то, что ты где-то что-то провалил, а то, чему тебя это научило.
Через три года из-за наложенных на РФ Западом санкций и спада российской экономики нашу команду закрыли. Меня параллельно перехватили обратно в «Синопсис», но уходил я оттуда инженером, а вернулся синьор программ-менеджером.
Я возвращался разрабатывать программные продукты, но, чтобы понять разрабатываемое, ты все-таки должен был понимать физику того, что они там программируют. Я, в конце концов, понял, что это мне совершено не интересно. Меня привлекают больше проекты, которые используются затем реальными людьми, такими, как я. Но это, безусловно, был очень интересный опыт, в том числе в плане корпоративной политики, что мне в дальнейшем сильно пригодилось. Через 9 месяцев мне поступило предложение перейти в Picsart – компанию, разрабатывающую онлайн-сервисы для обработки и редактирования фото и видео. Уходить через 9 месяцев было все-таки очень стыдно, но я знал, что, в конце концов, уйду, чем раньше, тем лучше. Было бы нечестно с таким настроем оставаться. И я решился.
– Да. Я параллельно разрабатывал свой небольшой стартап – мобильное приложение для кинолюбителей, где можно было билеты заказывать и так далее. Переход в Picsart дался нелегко, ибо это были разного рода индустрии, я чувствовал некий скептицизм интервьюеров – сможет ли разрабатывающий продукт для создания микрочипов человек осилить трендовое приложение вроде Picsart. Но немаловажную роль в его преодолении сыграли как мой опыт работы со стартапами, так и наличие собственного стартапа, мне дали шанс.
Велась работа над социальной сетью, у каждой части приложения был свой продуктовик, и я был руководителем двух частей, соответственно. Компания мне очень нравилась: хорошая атмосфера, приятные люди. Но поскольку в ходе своей карьеры я делал всегда большие продукты, то делать лишь часть чего-то большого мне было, наверное, не так интересно. Через 2 года решил для себя, что возьму параллельно пару проектов, буду заниматься и ими, чтобы мне было интересно заниматься чем-то крупным. Зарегистрировал компанию, и проект за проектом, упорным трудом она заняла свою нишу на рынке.
– Нет, было бы крайне сложно сделать так, если, конечно, у тебя нет стартового капитала, скажем, в сто тысяч долларов. Это все происходило постепенно, у меня был очень хороший кофаундер, один из лучших UX-дизайнеров. Он тоже работал со мной в Picsart. Вообще, мы вместе работали еще в компании, где фейлили проект. Так вышло, что мы за карьеру практически работали вместе, с небольшими перерывами, оба были джунами, потом выросли.
Одним словом, мы с ним вдвоем, проект за проектом, этим занимались, и наступил момент, когда один из нас должен был уйти из Picsart и полностью заняться уже нашей компанией. Первым ушел мой кофаундер, а где-то через полгода и я. Вообще, решение уйти из Picsart уже назрело, потому что я немного устал от корпоративной суеты, хотелось что-то на фрилансе, что-то свое.
– Когда я уходил, у нас уже был крупный проект, который нас прокормил бы год. Мы ни у кого не брали денег, начинали сами с нуля. Вообще, этот бизнес – очень сложный, здесь уместно сравнение с проблемой курицы и яйца. То есть, если у тебя хорошее портфолио, ты можешь предлагать проекты еще лучше. Если у тебя нет портфолио, ты должен его создавать. У нас была принципиальная стратегия: при выборе проектов мы руководствовались не количеством, а качеством. То есть мы не делали плохих проектов с плохими людьми. И благодаря этой стратегии у нас по происшествии уже 3-4 лет хорошее портфолио, разнопрофильные проекты.
И мы особое внимание уделяем продукту, архитектуре, дизайну. Любая занимающаяся программированием компания должна писать нормальный код. Грубо говоря, этим никого не удивишь. Важно то, что попадает в итоге в руки пользователей, потому что пользователь код не видит. Он видит продукт, дизайн и архитектуру. Если они его не устраивают, то даже написанный идеально код погоды не делает. Очень много стартапов именно поэтому и терпят неудачу. Собираются технарями, пишут хороший код, но про юзеров никто не думает. Поэтому, когда продукт попадает в руки конечного пользователя, то выясняется, что это пользователю не нравится, это ему не нужно, не интересно и так далее. Мы очень много времени тратим на исследование рынка, конкурентов, проводим интервью с потенциальными пользователями, чтобы возможность выживания нашего финального продукта на рынке была выше. Наверное, это наш основной конек.
– Сложно сказать. Иногда, когда вспоминаю свою тихую, мирную, корпоративную жизнь, ощущается некая ностальгия. А сейчас ты должен прокормить не только себя, но отвечаешь и за сотрудников. Аутсорс-бизнес, в отличие от стартапа, когда у тебя есть инвестиции, этим и сложен. Это примерно то же самое, как жить на зарплату, но эту зарплату ты должен добывать. Ты должен постоянно продавать, параллельно делать проекты, и делать хорошо. Потому что, как мы помним, один довольный клиент приводит двух, а недовольный уводит десятерых. Тем более, что рынок Армении очень маленький. Хотя мы сейчас боле ориентированы на внешний рынок: РФ, США, Европа. В Армении беремся за проекты, которые очень интересны.
– Довольно-таки адекватный и терпеливый, очень много вкладываю в рост команды, но я не люблю халатности. И в моей команде этого, к счастью, нет. Меня триггерит халатность на работе, когда человек не вкладывается в то, что он делает. Потому что сам я так никогда не работал. Я либо не делал, либо делал хорошо. Я, скорее, лидер команды. Не придерживаюсь подхода, дескать, я – руководитель, ты – мой подчиненный. Мы одна команда, вместе делаем одно дело, и если ты не делаешь свою работу, подводишь не меня лично, а всю команду.
– За последние 10 лет это первый год, когда я не преподаю. У меня немного изменилась ситуация, из-за разъездов будут подолгу отсутствовать из Армении, совместить такой график с преподаванием не представляется возможным.
Вообще, я человек, который делает только то, что нравится. Преподавание мне нравилось до тех пор, пока не пришло понимание того, что у классической модели образования незначительное воздействие (little impact). То есть приходят человек 40, просто потому что у них этот предмет есть в расписании, ты тратишь на них огромное количество времени, потом оказывается, что это реально нужно или интересно 2-3 из них.
В какой-то момент все стало упираться в то, хочу я это делать или нет. То есть я даже не считал, сколько трачу на логистику, не подсчитывал свой человко-час, чтобы просто не расстроиться.
Я преподавал техническую грамотность, при этом несколько подкорректировал курс, он сводился к следующему: как создавать хорошие документы, как коммуницировать с людьми по электронной почте, как делать презентации, которые работают на тебя. В какой-то момент меня стало больше привлекать наставничество, а не преподавание: давал возможность интересующимся просто вместе со мной делать проекты, применять свои знания на практике.
Одним словом, я каждые 2 года говорил себе: все, завязываю с преподаванием. Потом приходил какой-то студент, благодарил за то, что мой предмет помог ему, к примеру, пропитчить стартап, и я продолжал.
Однако после войны у меня подход сильно поменялся, я решил, что сейчас мы должны делать не только то, что нам нравится, некоторые вещи мы должны делать, потому что это нужно. Стране, ребятам, которые в будущем будут все это двигать вперед. Поэтому в каком-то формате все же продолжу обучать тому, чему учил. Я полностью переделал свой курс, модифицировал его. Если еще пару месяцев над ним посижу – он обретет нужный вид. И я думаю, что этот курс – создание документов, презентации – то, чего не хватает в технической части. Сфера информационных технологий растет, мы по ставке человеко-часов приближаемся к таким странам, как Украина, Беларусь, даже некоторым частям Европы. И когда ты получаешь за час такие деньги, уже мало писать только код. Ты должен уметь коммуницировать с командой, презентовать какие-то идеи и так далее. В противном случае мы достигнем некого порога, когда будут требовать какие-то надпрофессиональные навыки (Soft skills), и я пока не вижу соответствия этому требованию. И мое видение заключается именно в работе над такими навыками людей, которые в дальнейшем им помогут работать с хорошими клиентами, хорошими компаниями.
– Я думаю, что если человек идет в IT ради денег, то лучше отказаться от этого решения. Возьмем ту же работу продакт-менеджера. Если ты ее не любишь, она просто адская. Вообще, я убежден: если ты любишь то, что делаешь, независимо от сферы, ты рано или поздно сможешь заработать деньги. Я в это верю. Если ты любишь то, чем ты занимаешься, это дается тебе легко. Я, вне зависимости от того, насколько уставший, когда приступаю к работе, ловлю кайф, у меня прилив энергии и так далее. Нужно найти то, что нравится, иначе можно забыть о росте. И потом, это же не так, что можно прийти в сферу и зарабатывать сразу много денег. Ты должен расти, интересоваться, должна быть отдача. Тебе же не будут платить большие деньги просто за то, что ты работаешь в этой сфере?
Я наблюдаю и несколько тревожную ситуацию. Например, очень много толковых специалистов из других сфер хотят примкнуть к ИТ-сфере, но при этом их сферы теряют хороших специалистов. Та же ситуация и среди абитуриентов. Скажем, выпускник с хорошим уровнем знаний, выбирая между профессиями врача и айтишника, отдает предпочтение ИТ-сфере, поскольку она прибыльнее. В итоге, возможно, мы лишаемся хорошего врача в будущем. И это очень печально. Вполне вероятно, в будущем у нас будет хорошая ИТ-сфера, но когда айтишник заболеет, его некому будет спасать. На мой взгляд, другие сферы должны проводить серьезную работу над повышением привлекательности.
– Когда я только входил в эту сферу, где-то в 2013 году, картина была такая: было гораздо легче найти синьора, но трудно миддлов и джунов. Сейчас же картина у нас противоположная.
Когда человек решает войти в IT, он, как правило, размышляет, с какой двери. Зачастую, по крайней мере, в своей голове, большинство сразу отметают программирование, ибо это сложно, предпочтение отдается специальностям тестировщика (QA) или дизайнера. И они проходят какой-то курс в каком-то тренинг-центре. Но нереально, пройдя эти курсы, стать квалифицированным тестировщиком. Нужен талант, например, для QA – аналитический склад ума, понимание технических нюансов. В этом, пожалуй, наша проблема. Бытует мнение, что окончив вуз, не говорю уже о курсах, можно стать специалистом. Это так не работает.
Что касается мнения о том, что джунов не берут на работу. Все зависит от компании и от джуна. Например, если у меня маленькая компания, и я возьму джуна, потрачу примерно год, вкладываясь в него и обучая под компанию, я не могу быть уверен, что через год или два он не уйдет в другую компанию уже на зарплату 2Х. Лично я не вкладываю много в джунов, если он, конечно, не суперстар. То есть некрупные компании себе этого не могут позволить, это бремя ложится на плечи больших, солидных компаний.
Но у медали две стороны. Проблема и в людях, которые пытаются войти в IT. Они проходят IT-курс, худо-бедно обучаются и думают, что этого достаточно. А что мешает работать над собой, придумать и сделать тестовый проект, который можно показать на собеседовании? Зачастую, можно подойти к преподавателю тренинг-центра, попросить список дополнительной литературы, саморазвиваться. И эти тренинг-центры выпустили колоссальное количество джунов. Например, когда ты открываешь вакансию тестировщика, тебя заваливают десятками резюме. И тебе очень сложно фильтровать, потому что они пока что аморфные, сложно понять психотип, увидеть талант человека, у которого пока нет опыта в профессии. Потому что специалиста делают его талант, психотип, подход и опыт.
– Абсолютно не мешает, потому что мы о работе не часто говорим. И мы никогда не работали в одном офисе, над одним и тем же проектом, в одной компании, пересеклись только ненадолго в «Синопсисе». Но мы, конечно, можем обсудить, если возникает какая-то ситуация. Например, мне предложили недавно стать кофаундером одного проекта в РФ, я колебался, но после 5-минутного монолога жены, почему этого не стоит делать, я принял решение. Поскольку эта одна и та же сфера, такой брейнсторминг очень к месту. Иногда бывают люди, с которыми я хочу работать, потому что они мне нравятся, но в перспективе это, как бизнес-решение, может оказаться не столь удачным. И в таких ситуациях жена всегда даст нужный совет.
– Она была моей студенткой, но мы в первый раз на свидание пошли после того, как я ей уже не преподавал.
– Я вообще не понимаю, почему родители предпочтение отдают сыновьям. Ребенок любого пола – это, прежде всего, ребенок. Гендерно обусловленного выбора пола ребенка я не могу и не хочу понимать. Насколько я вижу, сейчас за родителями больше даже присматривают дочери. То есть раньше, когда не было конвейеров, технологий, медицины нормальной, то по достижении преклонного возраста за твоим хозяйством должен был присматривать человек с более сильными физическими качествами, защищать дом и так далее. Но сейчас таких проблем уже нет.
Конечно, разнообразие – это хорошо, пусть будет и мальчик, и девочка. Но специально выбирать, делать селективные аборты… Для меня это за гранью понимания.
– Не знаю, потому что не в курсе, каково быть папой мальчиков. Я вообще детей не любил никогда. Я был единственным ребенком в семье, у меня не было братьев и сестер. Я не знал, что такое маленький ребенок в доме. Но когда мои родились, я начал любить детей. Это идет изнутри. Ты видишь маленького человечка, познающего мир, и ты должен научить его законам этого мира, научить самостоятельности, научить думать. Например, у меня были очень специфические ощущения, когда дочка впервые начала читать, это была неописуемая радость. Или когда она в первый раз самостоятельно поехала на велосипеде. Я, наверное, два года рядом бегал, пока она училась. Вот это чувство, когда ты научил кого-то чему-то – дорогого стоит. Быть может, это связано с восприятием смысла жизни. Когда-нибудь нас не станет. И, наверное, единственное, что после тебя останется – то, чему ты кого-то научил. Твой вклад в мир.
При этом воспитывая их, я стараюсь не навязывать им, как я думаю в том или ином вопросе. Если это не какие-то глобальные вопросы: например, что нужно уважать людей, не быть агрессивным. Пытаюсь привить то, во что верю.
– Своей семье. У нас в семье все со мной возились. Особенно дедушка. Это был мой лучший друг. Он со мной занимался и при поступлении в вуз, и повел меня на тхэквондо (Taekwon‑Do), поругавшись со всей семьей из-за этого, потому что меня сильно оберегали дома. Но у меня был очень длинный язык и слабые руки. И дед меня повел на тхэквондо. И, наверное, это стало одним из тех главных вещей, которые сформировали меня как человека. В восточных единоборствах есть мини-модели социума, градации. Например, если у тебя белый пояс, ты становишься в самом конце линии – независимо от возраста, пола, положения в обществе и так далее. И ты должен много трудиться, терпеть, продвигаясь вперед, от пояса к поясу. То же самое и в жизни. Я вообще думаю, если у нас будет хорошая спортивная школа, это скажется позитивно и на других сферах.
– Она занимается со мной и с тренером, ей очень нравится. Она немного драчливая, любит подраться. Сначала мы начали заниматься в виде спарингов. Потом она пришла и сказала, что хочет заниматься этим, я ее взял попробовать. И сейчас, наверное, она больше всего ждет именно этих занятий.
– Абсолютно. Я не люблю это чувство, оно основано на каком-то недоверии.
–Я надеюсь, естественно, что все большие вещи впереди. За последние полгода, к числу всех наших проектов, взял один, которым занимался самостоятельно, чтобы наладить канал продаж в США, и он заработал. В успех не верил никто. Даже я сам. Просто решил начать, месяц позаниматься этим, попробовать. В конце концов, я потянул. И за последний период гордость за себя испытал именно тогда.
– Безусловно.
– Я бы посоветовал три вещи. Ставить высокую планку и не бояться прыгнуть выше головы. Только так ты будешь расти. Других вариантов нет.
Заниматься тем, что любишь, найти то, что любишь, не бояться рискнуть, чтобы заниматься тем, что любишь.
И постоянно учиться. На практике.
– Я думаю, что любой человек должен обязательно в жизни прочитать хоть одну книгу по маркетингу. Для меня это наука о людях.
Что касается фильмов, очень люблю мелодраму Винсента Уорда, снятую по одноимённой книге Ричарда Мэтисона, «Куда приводят мечты».
Фотография из личного архива Армана Кучукяна.